Московский выбор. Альтернативная история Второй мировой войны

Даунинг Дэвид

И это был далеко не единственный контакт представителей «оси» и египтян. Генерал Азиз Али эль-Масри-паша, начальник Генерального штаба египетской армии в правительстве Али Махера, поддерживал тесные контакты с абвером. В начале 1941 года по указанию адмирала Канариса агенты абвера пытались устроить ему побег из страны, но англичане задержали его при попытке сесть на самолет и приговорили к тюремному заключению.

Азиз Али эль-Масри также имел отношение к движению «Свободные офицеры», в которое входили молодые и горячие лейтенанты и майоры египетской армии, такие, как Гамаль Абдель Насер и Анвар Садат. Это движение пыталось установить контакт с итальянцами, но после неудачных попыток переключилось на немцев.

Все эти тайные антиимпериалистические

движения можно было бы не принимать во внимание, будь общественное мнение страны более благосклонно к англичанам. Но нехватка продуктов и основных товаров народного потребления становилась все более и более явственной, а прогерманская пропаганда — все более интенсивной. И маятник общественного мнения качнулся в противоположную сторону. В январе 1942 года студенты университета Аль-Азар устроили волнения в Каире, призывая Роммеля прийти, как можно скорее, и требуя возврата правительства Али Махера. Фарук, рассчитывая выиграть от такого подъема национализма в стране, искал конфронтации с англичанами. Он потребовал отставки министра иностранных дел, который разорвал отношения с Вишистской Францией [38] по настоянию англичан. Такое требование короля вынудило все правительство целиком подать в отставку. Англичане, опасаясь, что Фарук заполнит образовавшийся вакуум власти все тем же Али Махером, подогнали броневики ко дворцу и предложили королю выбор: либо он назначает премьером лояльного англичанам Нахас-пашу, либо король отрекается от трона.

38

После оккупации немцами севера, запада и востока Франции в 1940 году в центральных и южных областях сохранилось номинально независимое французское государство со столицей в г. Виши, во главе которого был поставлен маршал Анри Петэн. — Прим. пер.

Фарук выбрал первое, и англичане, удовольствовавшись столь разумным ответом, постарались предать инцидент забвению. Лучше бы они этого не делали. Унижение Фарука в Египте было воспринято как унижение страны, и антибританские настроения только усилились. Один из «Свободных офицеров» майор Насер, позже повешенный англичанами за коллаборационизм, писал в своем дневнике:

Для всех нас, для всей армии это событие явилось шоком. До этого случая офицеры говорили преимущественно об удовольствиях и приключениях, после этого — о самопожертвовании и защите своего достоинства, пусть и ценою собственной жизни… Видно, как они раскаиваются в том, что не вмешались в дело защиты чести страны…

Насер и его товарищи не только раскаивались. Они начали приготовления к событиям близкого будущего, когда по их надеждам Роммель прорвется в Египет с запада.

III

Не подозревая об угрозе, зреющей в тылу, зато очень хорошо представляя себе судьбу Мальты и переваривая информацию о появлении новых танковых частей у Роммеля, личный состав 8-й армии в течение двух недель ожидал, когда Лис Пустыни нанесет свой удар. Армией все еще командовал генерал Каннингэм. Окинлек, хотя и не вполне удовлетворенный действиями Каннингэма во время операции «Крестоносец», не торопился снимать того с должности, считая, что вина за провал операции лежит на Черчилле. То, как Каннингэм обращался с танками, либо не принималось во внимание, либо не было должным образом понято. Окинлек, редко совершавший ошибки сам, но прекрасно помнил ошибки других.

Несмотря на ноябрьские сражения, 8-я армия была более сильной, чем полугодом ранее. Она состояла из двух корпусов, одним командовал Норрье, вторым — Годвин-Остин. Первый корпус включал в себя две танковые дивизии общим числом 650 танков, из которых 165 были новенькими американскими «Грантами». Во второй корпус входило две пехотные дивизии, практически полностью механизированные, и 32-я танковая бригада. 1-я танковая бригада состояла в резерве, а 2-я новозеландская дивизия должна была прибыть

из Сирии. Также в 8-ю армию входили 70-я дивизия и 1-я танковая бригада, расположенные в Тобруке.

Англичане умудрились сохранить свои силы на Ближнем Востоке, в то время как японцы трепали их на Дальнем, но вот дислокация частей оставляла желать лучшего. Гарнизон Тобрука являлся жертвенным агнцем, положенным на алтарь престижа империи. Предприми немцы полномасштабную атаку на крепость, что, несомненно, должно случиться, шансы гарнизона на успешное сопротивление были крайне малы, не говоря уже о том, что эвакуировать гарнизон в этом случае было бы практически нереально. Окинлек порывался оставить Тобрук, флот Его Величества устал нести постоянные потери, пытаясь доставить осажденным припасы, но Черчилль и начальники штабов убедили себя в том, что морские сооружения крепости должны оставаться в руках англичан до тех пор, пока это возможно.

Так что большая часть 8-й армии сидела на оборонительных рубежах, значительно более укрепленных за последние месяцы. Минные поля и проволочные заграждения были установлены в избытке, что для войны в пустыне было не очень характерно. Пехота и танки 13-го корпуса были расположены непосредственно за этими укреплениями, в ряде случаев позиции укрепляли дотами. Танковые подразделения 30-го корпуса располагались далее в глубине.

По всему выходило, что «Крестоносец» ничему англичан не научил. Вместо того чтобы поделить фронт на два участка, северный и южный, англичане опять поделили его на пехотный и танковый, статичный и мобильный, не задумываясь о том, что в случае сражения такое разделение неизбежно приведет к хаосу. Пехота и танки управлялись двумя отдельными штабами, к чему такое привело бы в случае наступления немцев, догадаться легко.

Куда более серьезным выглядел тот факт, что Каннингэм не мог сконцентрировать свои танки адекватно угрозе. Он считал это гибкостью, на деле же это являлось некомпетентностью. Окинлек поддерживал Каннингэма в том мнении, что врагу нельзя давать ни единого шанса на постепенное уничтожение английских танков, но, не ведая того, преподносил такой шанс на блюдечке. Британским военачальникам, как говорил Роммель уже после войны, были недоступны для понимания специфические особенности мобильной войны в пустыне. Это все равно, что сражение на море; не имело смысла держаться за какие-то заранее расписанные позиции, контроль какой-либо территории сам по себе никаких преимуществ не давал. Если бы англичане в буквальном смысле слова находились в море, то с пониманием такой концепции у них проблем бы не возникло. Но море присутствовало только в переносном смысле, и способность к пониманию отсутствовала.

Центр немецкого наступления на укрепленные рубежи, несомненно, придется либо на левый фланг, либо на правый, либо на центр. Куда именно? Первое казалось маловероятным. Территория вдоль побережья была труднопроходимой, оборона глубокой, и никаких явных целей, которые стоило бы захватывать или окружать, там не было. Все равно, что молотить по воздуху. Окинлек полагал, что Роммель попытается прорвать оборону по центру английских укреплений. В случае успеха такое наступление позволило бы Роммелю эффективно рассечь 8-ю армию на две половины и затем окружить и уничтожить любую из них. Каннингэм считал, что Роммель предпримет попытку повторить «Крестоносец» наоборот — длинный обходной маневр на южном фланге англичан и прямой бросок к побережью между Бук-Буком и Сиди-Баррани. Если такая попытка увенчается успехом, то о 8-й армии можно будет просто забыть.

Оба этих варианта, очевидно, были известны Роммелю, и дислокация английских танков должна была строиться с учетом этого факта. 1-я танковая дивизия на восток и на юг от Бир-эль-Кирейгата, 7-я танковая — в каких-то 20 милях южнее. Теоретически немецкое наступление на центр могло быть эффективно блокировано ударами англичан по немецким флангам. Южный вариант давал танковым дивизиям время для того, чтобы сконцентрироваться. На бумаге все выглядело хорошо. На деле — гораздо хуже.

IV