Московское боярство

Макеев Максим Сергеевич

– Ты! За оскорбление представителя власти, в форме угроз, попытку организации госпереворота, оскорбление граждан России на территории России вооружённым лицом, организацию преступного сообщества, отсутствие гостевой регистрации, обвиняешься по статьям 58.1, 58.3, ...
– и длинный список.

– Ты, ты, и ты, у кого оружие обнажено, обвиняетесь в участии организованном преступном сообществе по статье 242 УК России. Ты, ты - за преступное бездействие, по вышеизложенным статьям, согласно поправке 2 к статье 147 УК. Москвичи!
– это Влас к ополченцам обратился, - Помогите их разоружить да перенести.

Наши

мужики молчат, смотрят на Власа недоуменно, а он продолжает:

– По положению "Об органах Государственной безопасности" от 27 июня сего года, сотрудник Органов может при угрозе массовых беспорядков и служебной необходимости привлекать воинские части для помощи Органам!

– Помогите там, - Кукша отправил людей, задумчиво глядя на спокойного, как удав, Власа.

А я не то что задумчиво - у меня чуть глаза из орбит не повылазили! Хрена себе, воспитал Лавренитий Павловича у себя! Народ тоже в шоке, Влас смотрит на меня, улыбается.

– Влас, а когда это у нас положение такое образовалось? Да и статьи такие, я что-то не припомню, особенно про госпереворот и оскорбления...

– Законы читать надо!
– пацан поднял назидательно палец, - Не далее, как в этом году, были приняты поправки в УК, согласно которым мы и работаем. Оскорбление - это Смеяну обозвал да и всех остальных, госпереворот, его попытка - это когда он князем грозиться стал, регистрацию в ОВД...

Я чуть с коня не упал от этих слов! Да, помню, приносила мне Зоряна что-то на этот счёт на подпись, но в запарке сильно вникать не стал, а вон оно как повернулось.

– ... Он не получал, точно знаю. Значит, под арест, а дальше - суд установит степень, меру, глубину вины каждого! Разденьте их, от оружия освободите да в тюрьму волоките, что под водокачкой.

Я с окосевшим видом провожаю процессию, которая уносит связанных мужиков, народ после слов Власа даже плечи расправил. Вон у нас как, оскорбил - пожалуйте бриться! И независимо от того, кто такой, даже если залётный. Кстати, а кто это вообще?

– Стоять! Я сказал - стоять!
– зашипел пулемёт на вышке, Гуннар открыл огонь.

Там-то что происходит? Вышли из крепости, а там пулемётчик сбивает в кучу толпу всадников, что пытаются разбежаться по полю. Чеснока им мало досталось, отошли уже, пытаются убежать. А мурман им не даёт! Да ещё и Вольга слез с коня и зычно кричит, мол, руки в гору, сейчас разберёмся. Всадники притихли, слезли, железяки свои смертоносные попрятали. Мы подъехали к ним:

– Вольга! Это вот что сейчас такое было? Что это за хрен? Какого лешего вы опять тут безобразие нарушаете!?

– Не вели казнить, государь, - Вольга с поклоном снял шлем, - не своей волей, по княжескому поручению, лодки опробовать шли.

– А где Олег? Что это за бесноватый с тобой пришёл?

– Олег на Ладоге, время торговое, не смог прийти. А этот... Ну... Со Свири он, местного головы сын, Олег ему поручение дал за лодками сходить к вам, в Москву, да людей со мной дал. Остальные - его люди да корабелы, - Вольга махнул рукой в сторону "бомжей" в воротах.

– Хрена себе, заявочка! Ты-то вроде опытный уже, да и договор мы подписали, чего не остановил его? Мы ж по хорошему расстались, вроде...

– Да я... Ну кто я? Дружинник простой, а он - их знатной семьи!
– Вольга чуть засмущался, - Он главный, получается, роду крепкого...

– Охренеть! Боярин он, значит... Этого мне ещё не хватало. Ладно, твои есть там, в крепости? Из тех, что Влас "принял"?

– Не, мои тут, там только его люди, да и тут, - он показал

на трёх всадников, держащихся чуть отдельно, - тоже его.

– Ладно, работаем в обычном порядке. Сейчас вагончик вывезем, подождите. А чего корабелов пешком пригнали?

– Да тут, гоударь, - Вольга замялся, - они-то знатного...боярина, ты так его зовёшь, считай люди, в его селище живут, он их коней под свои нужны оставил, с телегой.

Из леса показалась телега с возницей, видать, задержалась в пути.

– Телегу - туда же, в лагерь, приведи себя в порядок и мухой ко мне. Корабелов мы, наверно, заберём у вас, а то что-то жалкие они какие-то, у себя пока поселим. Будем разбираться...

До вечера проясняли ситуацию. Дурдом там у них. Рюрик представителям местной знати, старостам, головам, воякам, князькам и прочему начальству, раздал нечто вроде боярства. Вроде как теперь это его люди. Этот хрен моржовый - из детей такого вот князька, что в Гребцах живёт. За год бояре власть почуяли, тем более что обязанностей у них теперь поменьше, а прав - больше, причём последние подкрепляются дружинами Рюрика. А этот "сынок" ещё и как человек - полный навоз, если мягко сказать. Вольга по поручению Олега пришёл в Гребцы, мол, надо в Москву съездить, по договору нашему проверку работ произвести. Боярин местный, Болеслав зовут, сына своего, Венцеслава, и отправил с отрядом малым. Да мужиков-корабелов в помощь дал. А Венцеслав тот - мажор классический, я бы даже сказал, карикатурный. Хам, единоличник, пафосный придурок. Он с телеги барахло мужиков-корабелов скинул, нагрузил бухлом да едой, шатром чуть не золотом вышитым. Мол, невместно ему налегке ездить, пусть видят какой род его знатный да почётный. А топоры ваши да прочий инструмент - как есть грязь, которой рядом с моим вещами не место. Наглый, борзый, за ещё и пяток подпевал у него таких же. Задавил мажор Вольгу, мужиков, дружинников, понторез долбаный! Ещё и на дорогу вместо недели чуть не три потратили, пока бухали да шатёр тот раскладывали и собирали. Корабелов в чёрное тело, гад, загнал, вместо рабов использовал. Чуть что не так - плёткой бил. Хлебнём, чувствую я, горя мы с мажором этим.

Все это мне рассказал Вольга, козёл этот "благородный" нам ещё и поля потоптал чуть-чуть, крапиву попортил. Типа, сорняк, чего его жалеть. Корабелов определили к медикам, на осмотр да помывку, потом - на допрос к Власу. Конники остались снаружи, те, кто убежать успел. Там трое с Вольгой, ещё трое - со Свири, но не из подпевал мажора.

Пошёл на допрос к Власу. Он под водокачкой проводил следственные действия. Всех связанных сложили в камере, в которой Святослав сидел поначалу, оттуда по одному носили в допросную. Влас спрашивает, ребята его записывают. Подпевалы тоже мерзкие людишки, сдали своего "шефа" сразу, орут, что ни в чем не виновны, а он их всех заставил. Однако, в показаниях путаются, и Влас их быстро прижимает к стенке, да ещё и статьи "довешивает". Последним был сам мажор.

– Да вы знаете кто я!? Да вы знаете кто мой отец!? Да я вас, пыль дорожна, в порубе сгною! Кровью харкать будете! Девок ваших воям своим на потеху отдам да на полдень продам!...
– я как не попадал в девятый век, прямо, не меняются дурные дети властных родителей.

– Пиши, - Влас в полголоса диктует парню, определённому писарем, - Статья 265, угроза насилия, статья 267, угроза изнасилования, статья по торговле людьми...

Парень пишет, "мажор" себе уже чуть не на вышку наговорил. Я тихо хренею с добросовестности, с которой подошёл к порученному делу Влас.