Московское боярство
Шрифт:
– Понял. Отчёт как писать?
– встал корельский суворовец.
– Как хочешь. Мне сейчас надо посмотреть, что ты вынес из совещания и твои мысли обо всём. Завтра проверю, обсудим.
– Завтра суббота, - предупредил Святослав.
– Ну и что? Вроде ж день самостоятельной работы постановили, что тут такого?
– Увидишь, - улыбнулся Лис, - сам на всё посмотришь. Сюрприз будет.
Федя ушёл, мы заперли за ним дверь. Из личного сейфа я достал документы по "Плесени".
– Третье, что я вам сказать хотел, касается непосредственно Феди. Мы в своём плане очень недооценили степень восприятия нашего образа жизни, особенно среди детей
– Почему? Наоборот, хорошо получается, быстрее под нас пойдут, - Буревой высказал всеобщее мнение, судя по реакции моих друзей.
– А если и степень сопротивления будет тоже раза в два больше? Мы-то рассчитывали на работу с мелкими коллективами деревенскими. А потом, через пять лет, когда они поймут, что под рукой Москвы жить проще и богаче, уже по нашей "Плесени" и сопротивляться некому станет, все согласны будут. А ежели срок меньше положить на такое? А если все быстрее поймут, что происходит? Против нас объединяться начнут? Да и местная власть может в стороне не остаться. Вон, только нашим авторитетом в Заболотном отбиться смогли от наследника деда-маразматика. А теперь представьте, если мы план наш начнём, а мы по весне первый рейс наметили, колонистов искать собирались, а нас через полгода уже дружины князей местных будут ждать на месте колоний? Что делать? В ноль их вырезать? Так другие на их место придут, и всё по новой. Думать надо, как такому вот противостоять, да сроки плана сжимать раза в полтора-два. И готовиться серьёзнее. Все, надеюсь, согласны? Ну раз все, тогда на сегодня мы всё закончили, оформим решения в другой раз. Спать хочу - не могу!
Выспаться не удалось. Сначала дома был микро-скандал. Причём, наверно, первый серьёзный конфликт с супругой. Зоряна мне заявила, что не дело это. Родная кровинка, Вовка наш, играется, учится, как все, а он Государя сын! А тот, Государь в смысле, вместо того, чтобы его, Вовку, на совещания брать, какого-то корела Федьку с собой таскает! Пилила мозг половину ночи, пообещал ей по утру дать ответ. Моя любимая чуть успокоилась. А рано утром разбудила уже другая пила, паровая.
Проснулся я от шума. Хорошего такого городского и промышленного шума. Все галдят, что-то трещит, что-то пилит, что-то свистит - ужас! Куда я попал! Форточка чуть приоткрыта, а в спальне такое ощущение что Шнитке концерт устроил! Пошёл разбираться...
В городе натуральный производственный бум! Причём народ специально в субботу встал пораньше, и работает так, что только пар стоит. В гаражах, ворота у многих открыты, народ строгает, пилит, крутит, сверлит, красит... Заглянул в один - мебель резную делают, поздоровались, и опять работать, не отвлекаются. В другом камень красивый на плитку режут, в третьем - какие-то доски хитрые, для внутренней отделки, я так понял. Все заняты, один я слоняюсь как неприкаянный.
– Видал!
– нагнал меня Лис, - Здорова! Вот такое теперь каждую субботу. Пашут до темна, получше чем на наших стройках.
– Ну так для себя, немудрено, - я разглядывал семью, которая на цемент приклеивала декоративные плитки камня поверх стены, - а красиво, себе надо так сделать. Где материал брали?
– Трактор мужикам
– Хм, молодцы. Тут как, меняются хоть друг с другом?
– Держи карман шире!
– захохотал Лис, - Подожди, себя обеспечат - начнут через лавку нашу за комиссию друг другу продавать.
– Надо такое вот, - я ткнул в плитку, красивая, зараза, - в каталог включать. Может, в Новгороде или ещё где понадобиться. Всё хлеб.
– Да мы уже о том подумали, только каталог отдельный будет, и расценки, - сказал Лис.
– Ты-то, кстати, чего не в гараже? Или не придумал, чего делать?
– Да какой там, - замахал на меня Лис, - там у меня занавески шьют, твоя, кстати, супруга тоже. Меня и выгнали.
– Ну пойдём тогда по цехам, посмотрим, как дела продвигаются.
Двинулись в сторону судостроительного. Там на стапеле стоит "Варяг", модернизация у него, а рядом - копия посольского судна, по весне спускать будем. Оно деревянное, без отделки корпуса. Внутренности чуть другие - нам десант высаживать конный не придётся. Через трап всё спустим. Сели прямо на судне обсуждать будущий поход торговый по озеру. В него я тоже пойду - посмотреть своими глазами на всё, Златобора правильно наставить, он уже полностью в наш коллектив вписался и гражданство получает. Рюрик освободил его от должности мытника, вот и старается теперь бывший Инспектор познать таинства письма и счёта московского, чтобы экзамен сдать. Проговорили долго, состав товаров обсуждали, процесса обмена, картографию. Потом пошли к дому Лиса. Мне надо с супругой вопрос с Вовкой решить, с его участием в наших совещаниях.
Нашёл Зоряну у Лиса в гараже, там кружок кройки и шитья. Забрал жену, повёл за пределы крепости. Вывел на нужное мне место, поставил.
– Озеро видишь? Ага, подмёрзло... А место это помнишь? Нет? Костёр тут здоровый недавно был...
– Когда боярских людей сжигали, точно! Вспомнила! Ты к чему это?
– А помнишь, любовь моя, почему мы их тут сжигали? Сынка его, избалованного, что род свой ставил поверх всего и родовитостью своей бахвалился? Помнишь?
– Ну, помню, - пожала плечами Зоряна, - мерзкая семейка...
– Ну а чего мёрзкая-то? Нормальная. Дед боярин был, почитай, отец - тоже, вот и сын боярин, родовитый значит..
– Ну так человек то плохой!
– сердито топнула супруга, - Какая разница, кто у... него... отец...
Закончила жена почти шёпотом.
– Думаешь, и Вовка может таким стать, плохим?
– после долгой паузы промолвила тихо Зоряна.
– Я этого не говорил. Станет таким, как мы его воспитаем. Не больше и не меньше. Только вот никто не знает, что из это выйдет. Отец того сынка-мажора тоже, наверно, старался для сына, к боярству готовил, ни в чем не отказывал да при себе держал, учил да с самыми благими намерениями воспитывал. Ну вот и развеяли мы его прямо тут. А сынок в кандалах к Рюрику отправился, на суд. И тут, кстати, не только в Вовке дело. У него дети будут, их тоже выделять станем? Больше давать, чем остальным? За что? За то, что Игнатьевы? Задерут нос, станут прав себе требовать, почувствуют себя лучше чем другие просто потому, что род у них знатный. Найдётся ещё один, такой как я, и упокоит потомков наших, за чванство да гордость непомерную. Или хуже того, в дружки-приятели набиваться народ станет, лебезить перед ними, возносить на пьедестал, безгрешными считать и правыми во всем, тогда вообще пиши пропало, такие чудовища получатся.