Москва, Американская ССР
Шрифт:
Никто не заметил, как исчез с площади скотопромышленник Боулдер. Богатейший человек Москвы направился в свой офис и набрал номер аэропорта, ныне авиабазы.
— Полковник Голдуотер? Город захвачен индейцами. Немецкий отряд разоружен. Японский поджал хвост. А эти болваны сами проголосовали за красную власть. Поднимите самолеты. Пусть русским достанутся одни развалины этой Москвы! Не жалейте моей собственности, вообще ничьей! Все равно все отберут!
Кулак Голдуотера опустился на стол. Бомбить, бомбить, бомбить эту Москву! Какой кретин додумался назвать айдахский городишко именем русской столицы? Кажется, он был из Москвы — в штате Пенсильвания. Сровнять с землей
Полковник вышел на летное поле. Один бомбардировщик никуда не годен после русских зениток. Со вторым возится механик Лаудли. Есть еще истребитель и штурмовик — вот и вся его эскадрилья.
— Всей эскадрилье готовиться к взлету! Лаудли, кончайте с ремонтом! Майор Клиффорд, сейчас полетите бомбить Москву! Да, там уже красные! Боулдер звонил.
Джона Лаудли, побывавшего в черном списке и с трудом нашедшего работу на заводах «Боинга», жизнь научила помалкивать. Он молчал и тогда, когда полоумный Клиффорд разбомбил кампус в Пулмене. Не он же, Лаудли, убивал студентов, и не он приказывал. Он всего лишь поддерживал в порядке бомбардировщик Клиффорда. Промолчишь и теперь, Лаудли, когда Голдуотер превратит в руины американский город? Ведь война уже проиграна, капитан Хэнкс за спиной у полковника говорит об этом. А потом что? Погибнешь под русскими бомбами? Или уцелеешь, вернешься домой и скажешь: «Я честно воевал за Соединенные Штаты»? А есть ли у него еще дом, после страшных боев за Сиэтл?
Лаудли с самым деловитым видом затягивал ремонт — не настолько, чтобы взбесить Голдуотера. Отправился на склад за запчастями — и тихонько проскользнул к телефону.
Танцы прервал взволнованный голос мэра:
— Воздушная тревога! Голдуотер летит бомбить город. Без паники, товарищи, без паники!
Площадь мигом опустела. Горожане бросились к своим домам, погребам и противовоздушным щелям. Город до сих пор не знал бомбежек. Красный Бык поднял руку:
— По коням! До авиабазы всего шесть километров!
Даже Малсагов не стал удерживать вождя. Чеченцы давно подобрали себе коней. Атаковать авиабазу в конном строю? Безумие. Но как еще можно защитить город, где нет ни одного зенитного орудия?
И сахаптины понеслись по шоссе на Пулмен. Следом поскакал отряд Маэды. Самурая можно упрекнуть в провале задания, но не в трусости. Рейган тихо молился святому Патрику. Происходившее до сих пор напоминало очередную киносъемку. Но теперь могли и убить. Вместе с индейцами скакали самые отчаянные молодцы из Москоу. Среди них были и ковбои Шеферд и Хорсмен. Рядом с Чарли ехала Мэг. Господи, ну что она, мать четырех детей, творит?
Полковник Голдуотер выругался, увидев в бинокль приближающуюся конницу. Только дикари способны до такого додуматься. Сейчас он их всех положит.
— Лаудли, кончайте саботаж! Клиффорд, Хэнкс, поднимайте самолеты! Рассеять краснокожих! А потом — на Москву! Во все, что движется — стрелять! Бомбардировщик поведу я сам.
На полдороге к авиабазе над всадниками появились два самолета. Майору Клиффорду было нечего терять. В Пулмене его с Голдуотером ждала виселица. Сейчас его штурмовик покажет хвастливым краснокожим, что такое страх.
— Всем спешиться! Лечь на спину! По железным птицам — огонь!
Такой же приказ отдал кавалеристам Маэда. Многие индейцы, однако, из лихости остались в седлах. Свинцовый ливень обрушился на всадников. Лошади заметались, сбрасывая седоков. Клиффорд расстреливал их на бреющем полете. В ответ по самолету ударили сотни стволов. А где Хэнкс? Улепетывает на север. Хочет сдаться русским, чертов трус! Бензобак уже пробит. Прыгать? Куда? Краснокожие разорвут его в клочья.
Рейган готов был повернуть отряд, но знал: беспощадная катана Маэды снесет ему голову. И он, превозмогая страх, лежа палил из карабина по самолету. Удерживая одной рукой коня, Черный Орел вскинул винтовку. Пуля пробила плексиглас, и Клиффорд уткнулся лицом в приборную доску. Он еще пытался направить самолет в гущу всадников, но машина безнадежно ушла в штопор.
Лавина всадников в перьях захлестнула авиабазу. Голдуотер, ругаясь, что-то командовал разбегавшейся охране. Потом сам схватился за автомат. Вдруг пуля обожгла плечо. Полковник обернулся. Лаудли, безгласный Лаудли целился в него из-за самолета! Голдуотер послал очередь, и тут на его затылок обрушился томагавк. Чарли Много Подвигов добыл свой самый ценный скальп. Труп полковника был повешен на фонарном столбе посреди кампуса в Пулмене.
А с севера уже приближались краснозвездные самолеты. Увидев над базой красный флаг, они спокойно зашли на посадку. Заметив Красного Быка, советский летчик хитровато прищурился:
— Товарищ командующий АРА? К вам прилетел товарищ Сталин.
Все замерли. Неужели вождь народов решил посетить американскую Москву? Из транспортника вышел молодой офицер с простоватым русским лицом, ничем не напоминавший черноусого дядюшку Джо.
— Полковник Сталин Василий Иосифович. Здравствуйте, товарищи делегаты! Иваненко, накрой прямо на крыле. Для вас настоящая московская водка. А сам буду только фруктовый сок. Во-первых, мне вас везти в Сиэтл. Во-вторых, отец меня убьет, если увидит пьяным. Ну, за Победу!
Выпили еще за Советскую Америку. После этого Василий принялся рассказывать с многозначительным видом:
— Не учитывает отец одного: выпивка — тоже оружие. Думаете, за что у меня Золотая Звезда? Выпил с нужными людьми. Приказали мне высадить десант и захватить секретный центр в Нью-Мексико. Они там разрабатывали… в общем, такое вундерваффе, какого и у немцев нет. Ученые — нам навстречу. Заранее знали, даже сам руководитель проекта. Куда им, евреям, деваться? Англосаксы, однако, заперлись вместе с охраной в одном корпусе и грозятся все взорвать. Черта с два, думаю, если жизнью жертвуют, так сразу. И тут — в небе купола. Высаживаются немцы. Впереди — Скорцени. А мы с ним вместе Черчилля ловили. Слушай, говорю, Отто, тебе что приказали? Центром овладеть? А со мной воевать не велели? Ну и занимай, что я еще не занял, и доложи начальству. А мы лучше выпьем. У него нашелся шнапс, у меня — водка. Ну и виски, само собой. Сидим, пьем. Вдруг катят япошки на бронетранспортерах и мексиканцы на грузовиках. «Наша оперативная зона! Наша земля!». Спокойно, говорю. Вам с нами воевать не приказали? Тогда выпьем. Пьем еще саке и текилу. Наконец, в высоких сферах решили: центр — японцам, ученых — кто к кому ушел, документацию — всем трем сторонам. Кто теперь это вундерваффе у них делает, не знаю. У нас — знаю, но… Бо-о-льшой секрет! А я потом два дня отходил. Это отец пьет только хорошие грузинские вина, а я — русский человек. Ну, выпьем за Сталина — и в путь!
В аэропорту Сиэтла делегатов встречал лидер профсоюза грузчиков Тихоокеанского побережья. В 34-м он возглавлял всеобщую забастовку. В сорок первом забастовка переросла в восстание. Фостер сразу напустился на него:
— Что вы, черт возьми, здесь творите? Какая Американская ССР в составе Союза? Ладно уже Аляска, но Орегон, Вашингтон и половина Айдахо…
— А это все территория Орегон. Русские на нее претендовали до 1823 года. Они в устье Колумбии раньше всех появились. В 1806-м. Промышленник… как его… Сысой Слободчиков. Он потом чугунную доску с русским гербом зарыл на самой границе Калифорнии.