Москва – город проклятых
Шрифт:
Честно горя, она очень испугалась, что сумасшедший алкаш может переключиться на неё. Несчастная дама в луже нелепо барахталась под мужланом, а потом перестала… Неожиданно пьяный поднялся с женщины, взял её за крупную ногу, отбросив туфлю в сторону и, не обращая ни на кого внимания, поволок за собой, рывками, словно мешок с картошкой. Оголившиеся пухлые руки несчастной волочились по асфальту, крупная голова с перекосившейся причёской болталась из стороны в сторону. При этом нетрезвый маньяк постоянно приникал ртом к пухлой женской ступне и яростно тряс головой…
Пара пожилых интеллигентов — мужчина в беретике и очёчках и женщина в старомодной шляпке колокольчиком с огромной нелепой розой из папье-маше на боку, — видимо, супруги, запоздало стали с тротуара гневно что-то кричать вслед негодяю. Бодрый старичок даже сердито размахивал зонтиком, впрочем, приближаться к злодею старички опасались. Наконец, какой-то плечистый, накаченный молодой человек решил проучить урода. И Маша почувствовала, что парню лучше не подходить близко, что это невероятно опасно. Она даже хотела предупредить героя, но вместо этого побежала домой, подальше от необъяснимого кошмара. Оглянувшись лишь однажды, девушка увидела, что пьяный выпустил руку женщины, перешагнул через её неподвижное тело и уверенно направился навстречу качку, и что весь подбородок его и рубашка на груди залиты кровью…
Весь остаток пути до дома девушку трясло от ужаса. И только заперевшись на все замки и засовы, она почувствовала себя в безопасности в родном гнёздышке, и успокоилась. Тем более что рядом сильный и любящий её мужчина.
Выслушав рассказ подруги, Вахо не поворачиваясь пожал плечами:
— Почему тебе отвратителен взявший женщину мужик. По-моему он был естественен. Они — это мы, только лучше, с полностью стёртым налётом глупой цивилизованности: берут сразу то чего хотят, никакого глупого кривляния во имя того, чтобы казаться лучше, чем они есть.
— Почему ты так говоришь, — удивилась молодая женщина. — Это ведь не твои слова, ты совсем другой. Что с тобой, милый? Это наверное всё из-за твоей болезни, просто ты плохо себя чувствуешь и оттого зол на весь свет.
Тихо подкравшись сзади, блондинка обняла любимого за плечи, и мягко развернула к себе, чтобы поцеловать. Их глаза встретились, но вместо нежных поцелуев и слов любви, по девичьим щекам побежали слёзы отчаяния и ужаса. Через минуту она уже снова была в прихожей, где торопливо натянула только что сброшенные туфли, бросилась к двери и стала возиться с замками. Сзади на её хрупкое плечо легка тяжёлая рука, Маша резко обернулась и вскрикнула, как та несчастная, перед тем как её начали терзать в луже…
Глава 20
Вахтанг Карчава долго неприкаянно бродил по Москве, он всё не мог прийти в себя после только что пережитого потрясения. Уходящее солнце зажигало пламенные блики на оконных стёклах верхних этажей многоэтажек, иногда бросало золотые монетки в зелень расположенного поблизости сквера. Жаркий день неохотно клонился к закату. Затихали энергичные голоса прилегающих улиц и автомагистралей, и на душе становилось всё мрачней.
Ещё четыре часа назад у него был друг, любимая работа, смысл жизни, теперь всего этого он лишился. Когда примерно неделю назад его шеф Стас Легат попал в расставленную преступниками ловушку, Вахо неожиданно для себя был переведён из простых оперативников на должность заведующего отделом. Если бы он знал, какую роль ему уготовило начальство!
Погружённый в тяжёлые размышления, Вахо и сам не заметил, как ноги принесли его к знакомому бару. Из задумчивости его вывело появление хорошего знакомого. Огромный, как борец-тяжеловес Бичико был его земляком, а здесь подрядился вышибалой, осуществляющим фейс-контроль на входе в заведение. Правда они были родом из разных частей Грузии, но в Москве это не имело большого значения, главное, что оба принадлежали к землячеству.
Бичико держали на этой работе из-за его внушительной фактуры и брутальной внешности, хотя в жизни он и мухи не обидит. И вообще он был обаятельным, милейшим человеком. Заметив Качараву охранник весь засиял, и сделал несколько радостных шагов ему навстречу. Они обнялись, немного поговорили, после чего Вахо прошёл внутрь…
Прошло ещё примерно полчаса и Вахо был уже изрядно пьян. По лицу знакомого парня за барной стойкой он видел, что тот крайне удивлён его «пикированием», ведь обычно Вахо никогда не переходил черту. Качарава и сам чувствовал неприязнь к самому себе. А тут ещё до него донёсся тонкий аромат французских духов «Хлоя». Этот тонкий запах женского очарования настойчиво лез в ноздри, и так не вязался с вонью отхожего места, имя которому жизнь.
Сегодня когда Вахтанг Карчава пришёл на работу и вошёл в служебный кабинет, который занимал их отдел, по душе у него сразу неприятно скребануло от пустоты того места, где ещё накануне вечером триумфально были выложены пухлые папки с материалами дела «Неонового Китайца». Юрий Ромашин, чей стол располагался напротив, старательно делал вид будто ничего особенного не произошло. А ведь они вместе добывали улики по этому делу — сутками сидели в засаде, каждый день рисковали получить бандитское перо в бук или пулю; вместе с сидящем сейчас в тюряге Стасом ездили брать эту сволочь. Вахо видел, что в глазах «Ромашки» появилось что-то новое. Он нервно раскурил сигарету, время от времени косясь на упорно молчащего сослуживца, наконец не выдержал:
— Да не переживай ты так, брат, будут ещё у нас дела! А сейчас надо проявить тактическую мудрость. У меня квартира на подходе, сам ведь знаешь. Для тебя это тоже шанс, — такой, какой выпадает только раз в жизни. Ты понимаешь, какие это перспективы? К новому году получишь майора!
Вахо подавленно молчал. От всего сказанного другом тянуло какой-то безнадёжной тоской, словно с самого края тёмного провала. Чуть слышно гудел старый холодильник. Холодная казённая атмосфера служебного кабинета лишь усиливала ощущение равнодушия мира к творящимся вокруг ужасающим несправедливостям.
— Тебе что, твой Легат железными гвоздями свои догмы в мозг что-ли вбил! — не сдержал раздражения из-за его упорного молчания Ромашка.
Через пятнадцать минут Вахо вызвали на ковёр к начальству. Перед тем как закрыть дверь кабинета, он внимательно посмотрел на друга, тот виновато развёл руками:
— Извини, генацвали!
Когда Вахтанг вошёл в просторный и светлый кабинет руководителя Управления подполковника Павла Кумачёва, его сидящий под портретом Железного Феликса хозяин отставил чашку кофе и c грозным видом оглядел вошедшего. Потом сурово поинтересовался: