Москва – город проклятых
Шрифт:
— Оставь хоть подрочить на биксу, а то вхолостую гонять балду скучно.
Стас с трудом заставил себя не реагировать, но стоило ему отойти, как за спиной прозвучал раздосадованный голос:
— Подумаешь, ценность какая! Вагина обтянутая шкурой. А эта маленькая сучка вырастет, тоже будет хорошей лярвой.
Грязное замечание про жену и дочь взбесило Стаса окончательно. Через мгновение он снова был возле крысы и двумя боксёрскими ударами отправил тварь в нокаут. Краем глаза Легат заметил, как сбоку кто-то бросился к нему и вырубил его ударом ноги, отбросив по проходу к самому окну.
Зазвучали взбешённые голоса
— Совсем оборзел, легавый? Тебе кто разрешил лягать «Расписного»?
— Ты че, фраер, по беспределу чешешь, в натуре!
— Гаси его, Флор!
Со всех сторон посыпались удары; с десяток рук вцепились в одиночку, чтобы повалить. Только напрасно они дёрнулись! Вращаясь волчком, спецназовец остервенело отвечал сериями ударов, задействуя весь свой бойцовский арсенал. Его свинцовые кулаки, железные локти, ноги, даже голова — всё его тело стало оружием, что подтверждалось воплями, матом и хрипом угодивших под раздачу блатарей…
Но сколько бы не длилось бойцовское везение отчаянного храбреца, когда-нибудь это обязательно должно было закончиться поражением. Крайне ограниченный в манёвре в тесном пространстве прохода, Стас не мог долго противостоять одновременно дюжине врагов.
В конце концов его опрокинули и крепко прижали животом к полу, несколько человек уселись сверху на ноги и спину. Другие продолжали молотить ногами и руками, даже с ещё большей злостью, мстя за выбитые зубы и разбитые носы. Особенно старались попасть в лицо.
Чьи-то ловкие руки стащили с него штаны вместе с бельём. «Хотят опустить, твари!» — осознал Стас и бешено задёргался. Бесполезно! Придавили его так, что не шелохнёшься. Злобные крики сменились смехом полного превосходства. Задыхаясь, Легат стал выкрикивать самые страшные оскорбления в адрес сокамерников. И тогда ему нанесли особенно сильный удар по голове, как будто кастетом…
Глава 14
Шаркая по проходу, к нему приближались тапочки, обычные, домашние такие шлёпанцы в крупную клетку. Это первое что Легат увидел, разлепив веко правого глаза (левый не открывался). Сквозь звон в ушах, будто от разорванной гитарной струны, пробивались голоса, но как-то смутно: говор нескольких человек сливался в один гул, так что слов не разобрать. Сильно ломило затылок, видать крепко его хряпнули по черепушке, если он даже отключился.
Тапочки прошаркали вплотную к лицу Стаса и здесь остановились. Голову пленника немного приподняли за самурайскую косичку, и он увидел вблизи морщинистого лица «Монаха». Будто пергаментная, бледная кожа на высохшем лице старика была разодрана многочисленными шрамами, грубовато заштопанными. Но особенно выделялось два шрама: один кривой жутковатым зигзагом рассекал лоб, другой — проходил через нос и убегал за скулу. Лицо старика, особенно глаза, создавало впечатление большой жизненной умудрённости. Снисходительная насмешка и любопытство читались в нём. Дед слегка похлопал Стаса по щеке, и, обдавая тяжёлым старческим дыханием, засипел:
— Что, убедился, козявка, кто ты есть? Запомни: ты тут букашка, стоит мне мизинцем пошевелить и тебя размажут по стене или отправит к петушкам на насест. Понял, олень безрогий?
Из коридора донеслись близкие голоса охранников.
— Ладно, отпустите его пока, — велел «Монах».
— Надо бы сделать
— Обойдусь. А что у меня с глазом?
К счастью заплывший левый глаз не был серьёзно травмирован, доктор сказал, что обработает гематому специальным гелем и наложит швы на рассечённую бровь. Правда, обезболивающего у врача не оказалось. «Наверное, продаёт казённые медикаменты на сторону» — мрачно решил Стас.
— Вы не молчите, — сочувственно предложил доктор.
— Ничего, потерплю, — глухо ответил Стас.
— Давайте я вам заодно сделаю прививку от бешенства, — неожиданно предложил чудак в медицинском халате, желая, вероятно, хоть как-то компенсировать отсутствие необходимых медикаментов. И с таинственным видом заверил пациента: — Ещё благодарить будете…
Пока Легата «штопали», в кабинет вошёл человек в форме. Весь какой-то квадратный, с крупной головой, он выглядел немного карикатурно. На широком лице каким-то недоразумением смотрелись маленький рот с губками бантиком и аккуратный носик. Впрочем, мелкие, «не серьёзные» черты физиономии незнакомца компенсировались надменным властным выражением.
Немного подождав, пока доктор закончит обработку ссадин пациента, он взглядом велел ему выйти. После чего сразу, без обиняков, перешёл к делу:
— Здравствуйте, Станислав Игоревич, я здешний оперуполномоченный, ваш коллега, младший лейтенант Афанасий Жгутов. Вас ведь избили. Сможете указать кто именно вас бил?
— …Я сам упал по неловкости, — ответил Стас.
Опер понимающе покачал головой. Он быстро пересёк кабинет, чтобы включить на полную мощность радио, настроенное на музыкальную волну, после чего многозначительным жестом предложил Легату следовать за собой. В глубине медицинского отсека имелась небольшая туалетная кабинка, предназначенная только для медперсонала. Двое мужчин едва в ней уместились, зато здесь можно было говорить совершенно спокойно, не опасаясь, что их могут подслушать. Для верности Жгутов ещё периодически спускал воду из сливного бачка унитаза.
— Я всё знаю о вашей тяжёлой ситуации, капитан, — снова доверительным тоном заговорил Жгутов с сочувственным выражением голоса и лица, — и хочу помочь. Кстати, не я один… То, что с тобой случилось, капитан, — легко перешёл он на «ты», — это форменный беспредел.
Но Стаса мелодраматическое начало речи коллеги в заблуждение не ввело, он ведь заранее знал, к чему приведёт их задушевная беседа. Должность оперуполномоченного в уголовно-исполнительной системе ФСИН России имеет чёткую функциональную направленность. Являясь работником оперативного отдела (оперчасти) тюрьмы или лагеря, опер занимается агентурно-оперативной работой в среде зеков, то есть вербует стукачей. С их помощью опера расследуют случаи серьёзного криминала (прежде всего убийства), а также заранее сообщают руководству о готовящихся побегах, бунтах, актах массового саботажа. Мужичок явно засиделся в младшем офицерском чине, и потому рвёт себе задницу, чтобы сдвинуть застопорившуюся карьеру с мёртвой точки. Только причём здесь он? Неужели тюремная служка думает, что от безысходности он подастся в сексоты?!