Москва и мертвичи
Шрифт:
– Вы помните, что было перед тем, как вы потеряли сознание?
– Я начала мусорить, ругаться, гневить его, как в книге описано. Потом поняла, что не могу двигаться, а эти чудовища начали мучать Хакимова.
Мужчина наклонился ближе.
– Что дальше? Вы видели, во что стреляли? Застали подкрепление?
– Да, эта тварь вылезла из-под лавки… Обдериха? Я пыталась защищаться. Потом ворвалась полиция, они, кажется, не замечали ее. Она убила одного, другого, те начали беспорядочно палить. Дальше не помню… Что такое МПД? Что с Хакимовым?
Николай Борисович вздохнул и помассировал виски.
– Что это было? Я же это видела? Вы мне верите? Вы слушаете это, как будто все
Собеседник хмыкнул.
– «Матрицу» смотрели?
– Чего?
– Можно пафосно сказать, что вы взяли красную таблетку, сели на платформу три четверти или заглянули за занавес. Но, по правде говоря, вам очень повезло остаться в живых и вы просто увидели, что не должны были. Если б не это дело, то так бы вы и жили жизнью простого смертного. Но такое бывает. Дар есть, он дремлет, а потом в ситуации экстремального стресса проявляется.
Игнатова истерично расхохоталась.
– Дар? А-ха-ха-ха. Типа как ведунья Агафья? Ахах. Мне скоро дадут магическую палочку?
– Вам, конечно, смешно, но вообще-то у вас сегодня начинается жизнь с нуля.
– В смысле?
– Головка болит?
– Болит…
– Вы хотели узнать, что такое МПД? И почему у вас болит голова?
– Да. И сигарету с кофе.
– В каких странах есть организации, аналогичные МПД?
– В Британии и доминионах, США, Японии (со времен династии Эдо), Испании (со времен инквизиции), Франции, Германии. Это с кем у нас официально установлен контакт. Ходят слухи, что что-то есть у Израиля, Китая и шейхов. Парамилитарные организации и ордены, действующие втайне от государства, существуют также в Польше, Турции, Румынии, Ирландии и Мексике, ряде других стран.
– Какова структура МПД?
– Структура аналогична федеральным министерствам. Есть штаб-квартира в Москве. Есть региональные отделения. Московским отделением руководит Николай Борисович Филатов. В состав каждого отделения входит несколько структурных подразделений-отделов. Например, в Московском есть отделы мониторинга, сокрытия, следствия, специальное тюремное учреждение и прочие.
– Где есть отделения МПД?
– Во всех федеральных округах, городах-миллионниках, крупных региональных центрах и важных малых городах и поселениях.
Кстати, зачем я это пишу?
Ну, во-первых, на той неделе меня опять чуть не сожрали. Случись что со мной, останутся хоть эти записки. Конечно, никто в них не поверит, решат, что я был больной или просто обчитавшийся Лукьяненко фантазер, пишущий городское фэнтези. Ну хоть так, я хотя бы старался.
Во-вторых, а вдруг есть другие, как я? Гребаный «Ночной, мать его, дозор». Люди в черном, что ходят и подчищают. Стража, как у Пратчетта. Ну, с поправкой на российскую реальность. Приходит такой мент по делам потусторонних в «Золотую милю» на Остоженке, а там какой-нибудь энергетический вампир ему: «А я че, а я ниче, ну пососал энергию у подчиненных на работе, ну не всю же высосал? Давай договоримся?» И договариваются. Мент потом в Лондоне на Элефант-энд-Касл квартиру покупает, наш потусторонний суд не может его оттуда экстрадировать, а потом он сам себя убивает десятью укусами в шею.
В-третьих, если такие, как я, есть, может, у меня когда-нибудь появится ученик или напарник? Вот ему и дам почитать, пригодится в плане обмена опытом.
Короче, мои записки – это смесь завещания и аутотренинга. Как и многие последние произведения великих авторов.
Так вот, вернемся к моим запискам юного натуралиста. Москва и вода. И как старательно Москва всю историю избавлялась
А это ж все неспроста. При Собянине набережными и прудами начали заниматься, но чуть в нашей стране случается нелегкий период – и вся дрянь скапливается у водоемов. Я почти не застал, но хорошо известно, сколько сатанистов расплодилось на Чистых прудах, в Нескучном саду и Филевском парке в девяностые. В последних двух еще и ритуальные жертвоприношения находили, трупы, маньяки бегали. Знающим Москву хорошо известно, что Чистые раньше были Погаными, а еще там место с чертовщиной в двух шагах – Меншикова башня стоит. А на Патриарших прудах у нас что? Ну конечно, дьявольская булгаковская компания, но и много раньше там хватало веселых историй, не зря второй пруд зарыли. Про Яузу вообще молчу – река в самом центре, а на берегах черти что. Набережные пустые. Залезьте на холм напротив через реку от «Артплея» и полюбуйтесь местными красотами – заброшенные усадьбы, заросли, шприцы и бутылки. И это у святого вроде бы места: через дорогу монастырь.
А разгадка проста – в московской воде живет потустороннее: и в реках, и прудах, и в дожде, и даже в воде из-под крана. Я иногда гляжу на Москву-реку (хотя стараюсь не смотреть) и вижу русалок, подзывающих перегнувшихся через перила городских мечтателей с разбитым сердцем, вижу флюиды злых завихрений в медленных водах этой грязной реки, вижу мелкую и крупную нечисть с острыми зубами. А временами на поверхность поднимается невидимый обычному глазу кракен и стаскивает машины с набережных в глубины. Вот вам и ответ, почему так мало водителей, оказавшихся в воде, выплывает живыми. И ответ, почему у нас везде «купаться запрещено».
Тут можно было бы развить теорию заговора, почему современные московские власти так усиленно тащат москвичей к воде. А еще можно вспомнить, как коммунисты хотели сделать Москву «портом пяти морей» и поразительное сходство ранней советской символики с древней ближневосточной, а также мавзолей-зиккурат, и мумию Ленина, и в какой он лежит позе… О-о-о, мумия Ленина. На Красную площадь я вообще ни ногой. Но об этом в другой раз.
– Ладно. Давайте еще раз проверим. Чтобы точно быть уверенными.
Николай Борисович Филатов вернулся к ней в комнату через несколько часов. В руках он держал что-то напоминающее по форме клетку для птицы, на которую была накинута черная ткань.
– Небольшой тест. Садитесь на стул.
Филатов поставил клетку на тумбочку, при соприкосновении с поверхностью оттуда что-то зашипело. Затем сел на койку, окинул взглядом Агафью.
– Готовы? Смотрите на клетку и говорите, что видите внутри.
– Готова.
Он резко сдернул черную ткань, и комнату заполнило мерзкое «ш-ш-ш».