Москва и Московия
Шрифт:
Не будем забывать, что экипаж состоит из сплошных архангельских школяров, которые все поголовно куют весело и непринуждённо, отчего тунгусы получали всегда то, чего желали. Гарпуны, например, или любопытные наконечники вроде как для римских пилумов, которыми умеют закалывать моржей через задницу.
Собственно, запасы металла на корабле были невелики, отчего «Диана» сбегала в Шанхай, где прикупила китайского. Шкурки тутошнего морского бобра – калана – пошли там по высокой цене, отчего средств хватило и на рис, и на тамошнее просо, да ещё и на порох, шёлк, чай, которые поступили в острог в добавление к ранее доставленным. А вот соболей и меха чернобурых лисиц Захар отдал казакам, поскольку это всё тот же ясак, только не силой взятый, а торгом полученный, то есть это здесь государственное достояние.
Зимовала джонка на берегу, где шло её поправление и, как всегда, некоторое совершенствование. На зиму запасли лосося, а хлебного довольствия было в достатке. Даже эвенов подкармливали. Выяснилось, что местных к уплате ясака принуждали, держа в остроге заложников, так эту практику капитан Пантелеев прекратил, потому что та же задача безболезненно решалась простым торгом. Он же понимает, что казаки не могли воспользоваться этим вариантом тупо потому, что сами имеют железных изделий отнюдь не в изобилии.
Учась зимами в школе, члены команды имели начальные понятия о чёрной металлургии. Поискали по окрестностям, нашли лимонит и провели несколько плавок сыродутным методом. С пятого раза получили полпуда мягкого кричного железа. Атамана, пожелавшего качать права, застрелили, револьверы-то есть у всех и содержатся они в исправности. А что делать, если прокурор здесь медведь, а закон – тайга?
На это лето планировали пройти вдоль северного берега Охотского моря, сделать толковое его описание и познакомиться с местными. В принципе, казаки тутошние числом около сорока человек не особо-то протестовали, потому что гоняться с риском для жизни за тунгусами по лесам и горам – удовольствие сомнительное. Намного лучше заниматься благоустройством себя любимых да собирать добровольно приносимые меха, складывая их в амбар.
Протестная группа из дюжины самых принципиальных казаков ушла в Якутск с жалобой к воеводе на самоуправство людей в чёрном. Софья же представилась построенным по случаю её прибытия казакам в качестве адмирала моря Ламского с чрезвычайными полномочиями государя, о чём и грамотку предъявила. Не скажу наверняка, что было убедительней: бумага с печатью, полученный опыт или строй из полутысячи сермяжников, дружно выкрикнувший своё веское «виват!» – но обстановка никого не напрягала. На заздравную чарку рома хватило каждому.
Переход в устье Амура эскадры из четырёх вымпелов показал, что «Диана» сильно отстаёт. Место на левом северном берегу великой сибирской реки для лодочного двора оказалось подходящим. Из карт моего времени припоминаю, что где-то здесь находился Комсомольск-на-Амуре. Приличных размеров залив, подходящие глубины, пологий берег. С местными поладили, поднеся подарки и пообещав не охотиться в их угодьях. Оборону организовали дозорами, секретами и патрулями – недосуг нам стены возводить и валы насыпать.
«Селену» разгрузили и отправили в Охотск, чтобы отвезла домой ясак и отчёты, а сами поспешно собрали из привезённых с собой частей три двенадцатиметровых колёсных моторки. Джонку «Диану» послали описывать северный берег Охотского моря: где-то там имеется место для будущего Магадана и устье Колымы, знаменитой и золотыми приисками, и кучей других минеральных полезностей. Неплохо бы и Камчатку проведать и познакомиться с коряками, но не всё же сразу!
Сами же баржами и «Горгоной» двинулись вверх по Амуру. Сложная это река со многими мелями, островами, протоками – приходилось искать фарватер океанскому кораблю, хоть мы его и разгрузили. Ну что сказать? Лес по берегам, за которым ничего не видно. Лодки местных жителей встречались – рыбу здесь ловят. На китайском берегу попадаются селения, а на нашем – всё как вымерло. Изредка человека увидишь, да и тот скорее прячется.
Уже миновав устье Сунгари, встретили нескольких казаков, которые не ушли отсюда после подписания Нерчинского договора – отошли вглубь суши да и сидят, поглядывая на реку. Сами же себя причисляют к Нерчинску: оттуда людишки. Так я от них и не добился: не ушли они или потом пришли? А про запустение поведали, что ещё живы люди, при которых Поярков и Москвитин распугали местное население так, что оно свалило на другой берег Амура к маньчжурам, хоть раньше на земле сидели и выращивали хлеб.
А тут доклад: со стороны низовьев подходит отряд кораблей. Получается, нас обнаружили, пропустили и отсекли от моря. Мы тут же десантировали батальон сермяжников с артиллерией на свой берег и стали готовиться к бою: за тем и шли сюда, чтобы отчётливо обозначить присутствие России в столь отдалённом регионе.
Убрали паруса, а нос и корму взяли на буксир две из моторных барж – те, что без пушек. На оставшейся свободной третьей у нас установлена трёхдюймовка ещё из тех, с которыми мы брали Азов. А ту, что сняли с «Селены», выпросила Мэри. Ей предстоит вести отряд, следующий мангазейским ходом. Ещё одна – у Кэти, которая идёт через Ачинск с самыми большими силами.
Сестрёнке и сестрице крёстной государь пожаловал звания капитан-командоров, что на одну дырочку ниже адмиральского. Ох, что-то он мутит в отношении нас. Как бы ещё Консуэллку своей милостью не зацепил: явно на пташек из ипсвичского поместья у него имеются планы. А запрягать он умеет.
Глава 32. Чтобы победа не стала пирровой
Приготовлениями к бою руководил капитан «Горгоны» Василий Жданов, перешедший на неё с «Селены» ещё в устье Амура. Сама-то «Селена» ушла в Архангельск с командой, уже однажды преодолевшей этот путь, и со штурманом, его проложившим, хотя и с менее опытным капитаном. А своего Васеньку Софьюшка взяла с собой, действуя цинично по бабскому своему разумению.
И вот сейчас она в его распоряжения не вмешивалась, а только прислушивалась внимательно и про себя оценивала – в ней то и дело взыгрывал опытный и терпеливый педагог, внимательно контролирующий учеников. А потом полезла в нутро грот-мачты, по скоб-трапу добралась до «вороньего гнезда» и придирчиво изучила обстановку в зрительную трубочку.
Позади километрах в семи вслед за нами движутся шесть пузатых корабликов с двухэтажными надстройками, в которых установлены пушки, причём вперёд смотрят сразу шесть штук. Или восемь – у кого как. Паруса из циновок позволяют этим толстячкам уверенно приближаться к лежащим в дрейфе нам – «Горгону» потихоньку сносит течением. На нашем берегу сермяжники маскируют батарею четырёхфунтовок, юркие оморочки везут на сопредельный берег взвод разведчиков. И ещё на западе показался разъезд верховых, судя по одежде – казаков.