Москва на линии фронта
Шрифт:
Ржешевский: Вопрос о намерениях германского командования все-таки нанести основной удар в 1942 году на московском направлении у нас в достаточной степени не исследован. Зато он очень здорово исследован на Западе, там очень много публикаций об операции «Марс» — особенно обращает на себя внимание книга «Крупнейшее поражение Маршала Жукова», изданная в США.
Но очень многие косвенные сведения говорят, и это даже доказано, что совершенно не исключен такой вариант: Ржевская группировка немцев оставалась очень сильной, и они ее все время держали, несмотря на ожесточенные сражения на Юго-западном фронте и несмотря на Сталинградскую битву. Сейчас начинают появляться документы о вероятном ударе на Москву. Мне кажется, надо все это тщательно исследовать, и мы тогда получим более логическое объяснение
Никифоров: В последние годы приходится нередко читать, что Ржевско-Вяземская операция проводилась напрасно. Мол, наши войска были обречены на поражение, поскольку операция была не обеспечена ни в оперативном, ни в материально-техническом плане. 33-я армия Ефремова и группа Белова чуть ли не сознательно были завлечены немцами в ловушку, которую они без труда захлопнули…
В этой связи хочу обратить внимание на монографию Михаила Мягкова. Судя по его выступлению, мне показалось, что он сам до конца не осознал значимость тех немецких документов, которые ему удалось привлечь в своей работе. Он посмотрел на битву под Москвой с немецкой стороны, и эти документы, как мне представляется, показывают, что для немцев в тот момент ситуация была воистину критической: стоило им допустить одну ошибку, какому-нибудь генералу дрогнуть или Гитлеру разрешить отход — где-то, условно говоря, проколоться, и исход сражения мог быть иным. Чаша весов могла склониться и в нашу сторону. Они предприняли чудовищные усилия, чтобы не допустить разгрома группы армий «Центр».
Вот немецкий историк Вейнгарт писал: «Несмотря на все меры, принимаемые Гитлером, ОКХ и Клюге, группу армий [«Центр»] нельзя было бы спасти, если бы ей противостоял сильный, умеющий использовать свои преимущества противник».
— И вы согласны с таким обвинением в адрес наших войск и их командования?
Никифоров: Нет. Почему мы не обращаем внимания на условия, в которых протекало наше зимнее наступление? Когда речь идет о неудачах немецкого наступления под Москвой, то обсуждается, насколько немцам помешали морозы, распутица, насколько они задержали их продвижение и т.д. Наши войска наступали в еще более худшей ситуации — тяжелейший снежный покров затруднял снабжение, увеличивал потери наших войск — и, может быть, где-то здесь сил и не хватило?
— Ну а что, как вы думаете, помогло в этой ситуации немцам?
Никифоров: Гитлер объявил, что Ржев — ворота Берлина и надо напрягать все силы, чтобы ни в коем случае не допустить разгрома группы армий «Центр». За счет чего ему удалось спасти положение? За счет привлечения сил не только Германии, но и всей Европы. Отправляясь на фронт, немецкий рабочий оставлял свой станок — и его заменял какой-нибудь француз, бельгиец, голландец… Швейцария хоть и нейтральная страна, но она поставляла Германии какую-то высокоточную технику.
А если говорить о самой германской армии, то достаточно, думаю, сказать, что из всех соединений элитных, как сейчас говорится, войск СС только немногим более половины были укомплектованы одними лишь немцами и фольксдойче. В остальные набирали добровольцев из Бельгии, Голландии и т.д.
Если подводить итоги дискуссии, то представляется, что Великая Отечественная война могла закончиться и в 1942-м… Ведь как бы ни были мудры и продуманны планы одной из воюющих сторон, другая сторона стремится ее переиграть, а потому в военном искусстве никогда не может быть стопроцентной гарантии успеха. История Великой Отечественной войны — особенно ее первых лет — хранит еще немало загадок и требует самого тщательного, всестороннего и беспристрастного изучения, введения в научный оборот большого количества документов, хранящихся как в наших, так и в зарубежных архивах. Правда о событиях крупнейшей в истории человечества войны, о неизбежном крушении очередных планов мирового господства особенно важна нам сегодня, когда на планете исподволь идет установление «нового мирового порядка» в интересах одной державы. Все это мы уже проходили. Вот, пожалуй, главный вывод, к которому пришли участники заседания нашего «круглого стола».
Николай
«ГРАЖДАНЕ, ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА!»
В ночь с 21 на 22 июля 1941 года был отражен первый массированный налет люфтваффе на Москву. Это стало темой «круглого стола», проведенного в Культурном центре (КЦ) Вооруженных Сил РФ под председательством доктора военных наук генерал-полковника в отставке Анатолия Ивановича Хюпенена.
Битва за Москву началась не 30 сентября 1941 года операцией вермахта «Тайфун» — ее началом с полным основанием можно считать массированный авианалет и его отражение ПВО столицы в ночь с 21 на 22 июля 1941 года. Если бы налет оказался успешным для гитлеровцев, война пошла бы иначе и более трудно для нас. Такая мысль прозвучала и во вступительном слове А.И. Хюпенена, и в докладе генерал-майора в отставке Е.О. Рогова, председателя Совета ветеранов Московского округа ПВО, других выступающих.
Но первый авианалет оказался для гитлеровцев провальным, потому что еще задолго до войны военно-политическое руководство страны крепило и развивало противовоздушную оборону Москвы и других крупных промышленных центров. И еще был месяц с начала войны, который ПВО Москвы успешно использовала для лучшей подготовки к отражению немецких бомбардировщиков.
Первый массированный налет на Москву немцы — 2-й воздушный флот, действовавший на главном направлении в Группе армий «Центр», — готовили давно и тщательно. Всего этот воздушный флот имел 1320 самолетов: 720 бомбардировщиков, 420 истребителей, 40 штурмовиков и 140 разведчиков. Из экипажей бомбардировщиков отобрали меньше половины — 300 самых лучших и опытных, уже бомбивших Францию, Грецию, Польшу, Лондон и другие города Англии.
Как только вермахтом были захвачены аэродромы, удаленность которых позволяла немецким бомбардировщикам долетать с них до Москвы, имея запас топлива для возвращения на базу, генерал-фельдмаршал А. Кессельринг благословил своих асов «на удачную прогулку по Москве» — так думали почти все его элитные экипажи «юнкерсов», «хейнкелей» и «дорнье». Раньше, в Европе и Англии, это у них здорово получалось. —
План немцев, пожалуй, был впервые столь всесторонне и детально продуман и отработан. Так, в каждой группе бомбардировщиков выделялся самолет-лидер со специальной радионавигационной аппаратурой. Заранее установленные на земле радиомаяки и проблесковые светоориентиры, а также костры, разведенные диверсантами, помогали выдерживать наиболее безопасный курс, определенный воздушной разведкой. Командиры экипажей имели подробнейшие карты с нанесенными маршрутами и целями. Эшелонирование групп по высоте и по времени позволяло предотвратить более двух возможных атак советских истребителей, у которых на большее не хватило бы горючего. Плотность авиагрупп обеспечивала их огневое самои взаимоприкрытие. Зато через зоны сплошного зенитного огня предполагалось прорываться малыми группами и рассеянным строем на различных высотах. Немцы знали, что к ночным воздушным боям у русских было подготовлено не более 20 процентов летчиков-истребителей, а удаленные от Москвы зенитные орудийные и пулеметные подразделения не имели прожекторов…
Было продумано и психологическое подавление противника: кроме авиабомб, немецкие летчики сбрасывали продырявленные металлические бочки, летевшие к земле со свистом и воем…
Но впервые во Второй мировой войне результаты массированного авианалета немцев оказались столь ничтожны по числу прорвавшихся к городу бомбардировщиков и по нанесенным ими разрушениям! Зато столь велики оказались потери — десятая часть, 22 из, примерно, 220 самолетов люфтваффе остались на полях Подмосковья только в ночь с 21 на 22 июля 1941 года. И в этом была заслуга воинов ПВО столицы.
ПВО Москвы, с июля 1941-го ставшая неприступной для гитлеровских асов, создавалась еще с 1930-х годов. Из доклада и выступлений было нетрудно представить, как она строилась.
Начиналась первая линия ПВО с постов ВНОС — воздушного наблюдения, оповещения и связи, — расположенных по рубежам, на удалении 200–250 км от Москвы.
С 1 по 21 июля 1941 года эти посты зафиксировали в границах Московской зоны ПВО 89 самолетов-разведчиков, 9 из них проникли в районы столицы, напомнил полковник в отставке Д.Г. Шелковин, участник войны, член Совета союза ветеранов войск ПВО.