Москва парадная. Тайны и предания Запретного города

Сергиевская Ирина Геннадьевна

По одной из версий, именно англичане, заведомо зная о катастрофических последствиях ртутного отравления медленно, но верно травили московского государя, стремясь подорвать веру народа в царя как Помазанника Божьего, подорвать династию Рюриковичей и тем самым освободить престол для своей марионетки. Ничего необычного тут нет, многие иноземные купцы действительно не гнушались шпионажем. Ироническое выражение espion honorable (фр. — почетный шпион) вошло в употребление именно в XVI веке.

После смерти Грозного Джером Горсей был вновь направлен русским правительством в

Англию с известием о воцарении Федора Ивановича. Летом 1586 г. он возвратился в Россию, исполнив тайные поручения своего нового покровителя Бориса Годунова. Но когда в августе следующего 1587 г. он вновь приезжает в Англию посланником русских, то на родине на него обрушивается поток жалоб со стороны «слуг» и купцов «Московской компании». Его обвиняли в использовании своего положения в России для личного обогащения. И в этот щекотливый момент Горсей тайно бежит в Россию, где, к своему изумлению, уже не встретил прежнего радушного приема. Теперь московские власти, раздраженные злоупотреблениями английских купцов, обвиняли Горсея в долгах частным лицам и царской казне. В результате незадачливый посол был арестован и выслан из Москвы. Однако вскоре английская королева снова посылает его с новой миссией к царю Федору и правителю Борису Годунову. В России скомпрометировавшего себя посла встретили крайне недружелюбно. Его ссылают в Ярославль как лазутчика, и вскоре он вынужден навсегда покинуть Россию.

С годами взаимоотношения между странами развиваются, обороты растут и английским купцам становится тесно в московских посольских палатах. В 1636 году «Московская компания» покупает еще одну усадьбу в Белом городе, неподалеку от Ильинских ворот. С тех пор владение на Варварке чаще именуется Старым Английским двором, а дом у Ильинских ворот — Новым Английским двором. С этого времени прием иностранных дипломатов, условия их пребывания в стране стали важным элементом международной политики.

Московское гостеприимство

Вступление посольства в столицу было не только делом государственного значения, но и популярным зрелищем. Сценарий составлялся заранее, режиссерами выступали разрядные дьяки и дьяки Посольского приказа. Они же определяли день и час въезда, заблаговременно извещали послов о времени въезда в Москву. Въезжать в город послы должны были непременно верхом. На последнем стане они получали породистых, в дорогом убранстве лошадей, на которых они и прибывали к месту официальной «встречи». Ни от лошади, ни от ее убранства, как и от прочих форм царского «жалованья», отказываться не позволялось. На этих же лошадях послы позднее следовали на аудиенцию во дворец, но их собственностью они не становились, их отбирали при отъезде.

По строгому посольскому этикету, заранее определялась та точка пути, где присланные от государя лица должны встречать послов. Определялась она дальностью полета стрелы из лука или ружейного выстрела. Это расстояние было общепринятой нормой «чести» для дипломатов высокого ранга. Назначенные для встречи русские официальные лица прибывали в указанное место в сопровождении «детей боярских», дворян и прочей знати. Число их зависело не только от ранга и значения посольства и иногда во много раз превосходило численность посольской свиты.

По посольскому обычаю, свита выстраивалась по обе стороны от послов и от встречающих, после чего начинались долгие пререкания. Русские требовали, чтобы первыми сошли с лошадей послы, которые

столь же упорно добивались обратного. Из-за опасения умалить «честь» своего государя, и те и другие не торопились, стараясь хотя бы на долю секунды позднее соперников коснуться ногами земли. Споры, бывало, тянулись часами.

А. П. Рябушкин.

Едут. Народ московский во время въезда иностранного посольства в Москву в конце XVII века

Для достижения своих целей применялись разные уловки и хитрости. Например, барон Герберштейн, дважды побывавший при дворе великого князя Василия III в качестве посредника между Великим князем Московским и повелителем Польши и Литвы Сигизмундом I, сделал вид, будто слезает с коня, но вновь быстро забрался в седло, когда «встречники», поверив ему, уже стояли на земле.

Герберштейн в жалованном русском платье, полученном им при втором посольстве (с рисунка того времени) // Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московитских делах. СПб., 1908

Барон Сигизмунд фон Герберштейн был первым иностранным дипломатом, передавшим свои впечатления от посольства в Москву. Плодом этих миссий стали «Записки о Московитских делах», изданные впервые в 1549 году. На многие десятилетия они стали незаменимым пособием для европейцев, собирающихся в таинственную и экзотическую страну Россию.

Герберштейн во время путешествия по России. С редчайшего офорта Гиршфогеля, 1546 г., из собрания П. Я. Дашкова

Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. Титульная страница «Путешествия»

Воспоминаниям англичан, открывавшим для себя Московию в XVI веке, мы во многом обязаны уникальными сведениями о быте и нравах русского народа. Интересно, но мнение иноземцев о русских женщинах оказалось очень нелестным. Англичан крайне изумляла и отталкивала их манера щедро накладывать грим. Анонимный англичанин, проведший в Москве зиму 1557–1558 годов писал о русских красавицах: «Они так намазывают свои лица, что почти на расстоянии выстрела можно видеть налепленные на них краски».

И лишь в конце 1590-х годов наблюдается некоторое потепление. Немалую роль в смягчении оценки сыграла эволюция моды на макияж в самой Англии. Когда Елизавете I перевалило за сорок, королева стала молодиться и прибегать к косметике, активно белиться и румяниться. Теперь иностранные послы посмеивались над первой леди Англии, у которой «лицо покрыто белилами, как штукатуркой». Двор же во всем следовал примеру своей государыни.

К. Е. Маковский. Боярыня у окна.