Москва парадная. Тайны и предания Запретного города
Шрифт:
Градоначальник граф Шувалов в секретном донесении, направленном в департамент полиции, писал: «… По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям Савва Морозов еще до смерти своей находился в близких отношениях с Максимом Горьким, который эксплуатировал средства Морозова для революционных целей. Незадолго до выезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким, и по приезде в Канн к нему по поручению писателя приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного, который в это время уже был психически расстроен. Под влиянием таких условий и угроз Морозов застрелился».
Однако
К словам жены и лечащего врача никто не прислушался. Ни французская, ни русская полиция не желали громкого скандала и не были заинтересованы вести затяжное следствие. И вскоре прекратили расследование. Официальной версией следствия стало самоубийство.
Многие обстоятельства этого самоубийства до сих пор не ясны, что породило несколько легенд. По первой, Морозов не смог пережить того, что Андреева предпочла ему Горького, и застрелился. По второй, убедившись, что «дойная корова» революции уходит из-под контроля, террористы попытались заставить Савву передумать. Морозов шантажу не поддался, и тогда последовал роковой выстрел. Поговаривали и о причастности к смерти сына Марии Федоровны Морозовой, и, конечно, жены, которая-де устала терпеть от него унижения и постоянные измены. Газеты также писали, что с прогрессивным промышленником расправилась реакция. Многие авторы советского времени приписывали смерть Саввы Тимофеевича Морозова царской охранке.
Морозовский клан испытывал глубокое унижение: самоубийц не хоронили в освященной земле, и покойника пришлось объявить сумасшедшим. В качестве неоспоримых доказательств были представлены следующие доводы. Во-первых, плохая наследственность. Душевной болезнью страдали многие из клана Морозовых: одна из его сестер не смогла пережить измены мужа и покончила с собой, другая еще в молодости сошла с ума, и ее пришлось поместить в приют, и даже дочь самого Саввы — Мария не избежала этой участи. Следовательно, покойный не мог контролировать свои действия. В газетах тут же было опубликовано сообщение, что у Саввы Тимофеевича за границей произошло помутнение рассудка, и он скончался «в результате сердечного приступа».
Как бы то ни было, но разрешение на погребение на Рогожском кладбище было получено. Морозова привезли из Франции в закрытом металлическом гробу, который, даже не открывали. На похоронах великого мецената А.А. Козлов, тогдашний генерал-губернатор Москвы, подойдя к Зинаиде Григорьевне, которую он хорошо знал и в доме которой бывал, выразил ей соболезнование и прямо сказал: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех — огромная».
В том, что произошло на самом деле, не стал разбираться никто: французской полиции не было дела до русского, русской жандармерии — того, что случилось во Франции. Морозовы же хотели, чтобы
Многие в Художественном театре искренне горевали о трагической кончине Морозова. Болезнь, а впоследствии смерть Саввы Тимофеевича, по словам Станиславского, «оторвала от театра кусок его сердца». Когда в 1923 году МХТ гастролировал в США, Станиславский рассказывал американцам о роли Морозова в судьбе театра, о его «меценатстве с чисто русской широтой». Американские богачи не могли, по словам Константина Сергеевича, «понять этого человека. Они убеждены, что меценатство должно приносить доходы». Савве Морозову меценатство приносило сплошные убытки, зато давало интерес к жизни, возможность приносить радость.
Жизнь после смерти
«Жалко этого человека, славный он был и умница большой. Затравили его, как медведя, маленькие злые и жадные собаки, — писал Максим Горький Е. П. Пешковой в июне 1905 года. — Из угла, в который условия затискали этого человека, был только один выход — в смерть».
По словам пролетарского писателя, после смерти Саввы Морозова среди рабочих его фабрики возникла легенда: «Савва вовсе не помер: в гробу его не было, вместо него похоронили другого, а он отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму». Согласно полицейскому акту в 1907 году в Никольском объявился мужик, выдававший себя за Савву Тимофеевича Морозова. Его привечали в компаниях, поили в кабаках, но потом вычислили и сильно побили.
После смерти мужа Зинаида Григорьевна так и не обрела душевный покой. Стены когда-то милого ей дома казались душными и тесными. Везде, даже на кладбище ей мерещился призрак несчастного Саввы. Москвичи сразу же подхватили эти слухи, придумав им неожиданное продолжение. По словам очевидцев, в старой части Рогожского кладбища, можно и сегодня услышать тяжелый звон — будто бы монеты кто-то сыплет. А порой вслед за этим звуком появляется непонятное белое очертание человека с пистолетом. Говорят, это бродит неуспокоенная душа мающегося Саввы.
После трагической гибели Саввы, его вдова Зинаида Морозова решает продать роскошный особняк на Спиридоновке, и его покупает другой поклонник таланта Шехтеля — фабрикант, миллионер и меценат М.П. Рябушинский. По фамильным преданиям, причиной продажи был панический страх: каждую ночь из кабинета умершего мужа раздавались шаги и покашливание, загадочным образом перемещались вещи. В полночь по дому слышалась его характерная шаркающая походка. Новые владельцы дома также не раз жаловались, что им не давал покоя «дух самоубийцы Саввы». Было это убийство или самоубийство, не установлено и по сей день. Парапсихологи считают: привидение исчезнет, когда причина смерти будет установлена.