Москва тюремная
Шрифт:
...Бывает часто: хочешь стать астрономом, а становишься фрезеровщиком; мечтаешь смотреть на жизнь из-под лакированного козырька милицейской фуражки, а наблюдаешь за людьми сквозь оптический прицел киллерского карабина; пытаешься писать книги, а в итоге стоишь на колхозном рынке и продаешь населению червивую картошку...
В детстве Нелюбин мечтал стать ученым в области теоретической математики. Он хорошо успевал в точных науках, блестяще решал учебные уравнения любой сложности, занимал призовые места на областных олимпиадах, и его фотография украшала стенд «Ими гордится школа»... Холодная магия чисел, точный расчет погрешностей, вдумчивый анализ уравнений со многими неизвестными, в ходе которого тупиковые варианты постепенно отбрасываются, оставляя единственно верное решение, — все это приносило ему почти физическое удовлетворение.
Олег чувствовал призвание: хотелось заниматься интегралами, дифференциалами, просчитывать алгоритмы, искать и находить стройные закономерности в хаотичных на первый взгляд нагромождениях цифр ... Он пытался поступить на математический в столичный университет, но, завалив сочинение, был вынужден стать студентом факультета физвоспитания в пединституте родного Кургана. Спорт был запасным вариантом: еще в юношеской секции по борьбе тренер предрекал молодому человеку блестящую карьеру на помосте. Беззаботные годы студенчества пролетели как один день, и в 1988 году молодой специалист Олег Николаевич Нелюбин получил направление на должность преподавателя физвоспитания в одну из курганских средних школ, где честно отработал положенные по распределению два года.
Как ни странно, но из рутинной работы школьного учителя будущий бандит почерпнул немало. Став классным руководителем в одном из старших классов, Олег Николаевич быстро усвоил нелегкую науку манипулирования мнением коллектива: вовремя направлять внимание на себя, подыгрывать самолюбию лидеров, незаметно внедрять полезные для себя идеи... Научился быть жестким, когда это необходимо, и мягким, когда это выгодно, но всегда, во всех ситуациях сохранял безоговорочный авторитет и репутацию справедливого педагога.
Однако любовь к точному анализу осталась. Умение математически просчитать любую ситуацию в свое время возвысила Нелюбина, сделав его одним из некоронованных королей бандитской Москвы. Но ошибки в решениях криминальных уравнений столицы, где практически все величины отрицательны, числа условны, а неизвестных куда больше, чем известных, в конце концов низвергли его в общую камеру № 115 корпуса № 1 столичного следственного изолятора 48/1 Матросская Тишина...
До подъема оставалось еще часа полтора, и арестант, проснувшись внезапно, открыл глаза, осмотрелся и понял — этим утром он уже наверняка не заснет.
Он знал: жить ему осталось не больше суток. Сегодня, максимум завтра его должны убить. Ситуация была просчитана им, как обычное линейное уравнение с тремя неизвестными, в которой единственно известной величиной был только он, Олег Нелюбин.
В зарешеченные окна тюремной камеры втекало раннее январское утро. Полумрак, еще недавно висевший над рядами шконок, уже стелился внизу, по выщербленному полу, между трехэтажными нарами со сбитым бельем, над грязными шлепанцами со стоптанными задниками, над буреющими комками несвежих носков обитателей «хаты».
Арестант был уверен: будущий убийца тут, в камере номер сто пятнадцать. Один из семидесяти пяти. Хотя убийц может быть двое или трое... Впрочем, так же как и заказчиков. Однако ни двойка или тройка, стоящие в делителе, ни делимое семьдесят пять никоим образом не изменят частного, итога арифметического действия. Потому что в частном должна получиться единица, один труп.
Его, Олега Нелюбина...
Перевернувшись на спину, заключенный уставился в потолок. Выхода не было. Арестант ощущал в себе запредельное состояние изнеможения, пассивного смирения перед неизбежной гибелью, и даже усилия к собственному спасению, противоречащие всеподчиняющей логике, становились враждебны... Это было подобно смертельному наркозу засыпающего на морозе: стремительное течение несет к неминуемой развязке, истрачены вера и воля, и в мозгу обреченного лишь слабо пульсирует: «Будь что будет... »
Но ведь еще несколько дней назад Нелюбин твердо знал, что именно может его спасти! И он сделал для своего спасения все, что можно, пообещав следователю рассказать, кто же незримо стоял все эти годы за курганской оргпреступной структурой... Результат оказался прямо противоположным ожидаемому: сразу же после беседы со следаком арестанта перевели со «спеца», режимного корпуса № 9, некогда принадлежавшего КГБ, сюда, в эмвэдэшный корпус № 1. Перевели, чтобы он уже никогда никому ничего не сказал.
Арестант невидящим взглядом смотрел в причудливо изогнутую трещину потолка, вспоминал, воскрешая в памяти давно забытое, пытался отыскать хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы его спасти. Искал — и не находил...
Криминальные сливки провинций всегда стекались в Москву. Так было всегда и так будет впредь — большинство теневых хозяев столицы, бывших и нынешних, люди залетные, пришлые. Почитаемый традиционным криминалитетом законник Шурик Захар, он же Захаров, родился в Беларуси, в небольшом курортном поселке Сосновка, что на Витебщине. Еще один законник, Сергей Шевкуненко, известный как Шеф и Артист (в юности сыгравший главные роли в фильмах «Кортик», «Бронзовая птица» и «Золотая речка»), переехал в столицу с Украины. Известный жулик Сергей Липчанский, Сибиряк, родился на рабочей окраине Братска. Один из создателей солнцевско-ореховской империи, Сергей Иванович Тимофеев (он же Сильвестр, Серж Новгородский и Иваныч), был уроженцем небольшой деревушки Клин, что на Новгородчине...
Именно с Сильвестром и связывают появление в Москве курганских. Такого мнения придерживается и ореховская братва, ставшая ревностным свидетелем приближения к Тимофееву никому не известных пацанов из маленького провинциального городка и их неожиданного взлета. Так считают и извечные оппоненты братвы — Генпрокуратура, РУБОП, МУР и ФСБ. Устойчивая связка «Сильвестр — курганские» и ныне воспринимается как данность, как сухая строка служебно-аналитического документа, но почему-то никто не задавал себе естественых вопросов: «как?», «почему?», «кому выгодно?».
В начале девяностых годов не было в Москве человека, который бы не слышал о Серже Новгородском. За короткое время бывшему колхозному бульдозеристу, обладавшему несгибаемой волей и выдающимися организаторскими способностями, удалось сколотить одну из сильнейших оргпреступных структур России. В то время в распоряжении Тимофеева была огромная, отлично организованная и хорошо разветвленная структура: почти весь Юго-Запад столицы находился в его безраздельном подчинении. Не было недостатка и в исполнителях: для решения серьезных проблем Иваныч прибегал к помощи измайловцев, таганцев и перовцев. Плюс — фантастические суммы, которые умный Сильвестр потихоньку запускал в легальный бизнес. Плюс — связи в Генпрокуратуре, Центральном аппарате МВД и, что немаловажно, среди генералитета службы безопасности.