Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова
Шрифт:
2. Московский почтдиректор А. Я. Булгаков и его письма
Не менее сенатора Башилова знаком москвичам в годы Лермонтова будущий почтдиректор Булгаков. Его высокая, стройная фигура – яркий контраст расплывшейся к старости фигуре Башилова. От матери-турчанки он унаследовал живость, подвижность и чисто южную жестикуляцию.
С конца 20-х до начала 30-х годов Булгаков служит в Архиве. С лета 1832 по 1856 год Булгаков был московским почтдирекгором.
Человек необычайно общительный, любитель каламбура, Булгаков был постоянно среди людей. Оставшись один, беседовал в письмах с отсутствующими родными и знакомыми.
– Ты создан быть почт директором дружбы, – говорил ему Жуковский. «Он получал письма, писал письма, отправлял письма: словом сказать, купался и плавал в письмах, как осетр в Оке», –
Корреспонденты Булгакова многочисленны и разнообразны: Жуковский, Вяземский, А. И. Тургенев – с одной стороны, Ростопчин, Закревский, Нессельроде, – с другой. Но больше всего он писал своему брату, петербургскому почтдиректору Константину Яковлевичу Булгакову. Он писал ему изо дня в день, рассказывая московские новости. Прервав письмо, он едет с визитами и, вернувшись, после небольшого отдыха с трубкой в любимом кресле, снова берется за перо.
111
П. А. Вяземский. Воспоминания о Булгаковых. Полное собр. соч., т. VII, 1882, стр. 189.
Эпистолярное наследство Булгакова является летописью светской жизни Москвы почти за полстолетие. Обеды и ужины, балы и маскарады, свадьбы и похороны, наследства и завещания, награждения и увольнения по службе, приезды иностранных знаменитостей – все это вперемежку с политическими событиями и невероятным количеством светских сплетен выливается сплошным потоком из-под пера Булгакова под одной неизменной рубрикой: новости.
Мастер анекдота, он живо передает отдельные жанровые сцены. Все это вместе взятое дает картины старой дворянской Москвы со всеми ее своеобразными особенностями, – колорит города, где подлинная культура уживалась рядом с бытом провинциального захолустья.
Облик фамусовской Москвы ярко рисует Вяземский:
Здесь чудо барские палаты С гербом, где вписан знатный род. Вблизи на курьих ножках хаты И с огурцами огород [112] .В письмах Булгакова проходит вереница москвичей с их характерными особенностями, живо схваченными черточками, меткими словечками. Юсупов – «балагур», «любящий устраивать свадьбы» Сашка Волков, почтдиректор Рушковский – «сахар», Голицын-«чижик», жених Ольги Булгаковой Долгоруков – «Дишка». Старика Раевского с молодых лет звали «Зефир», а только что приехавшая на гастроли знаменитая певица Зонтаг немедленно получает прозвище «германского соловья» и фамильярно именуется «Зонтагша».
112
П. А. Вяземский. Очерки Москвы. Стихотворения. М, 1944, стр. 46.
Перечень предстоящих Булгакову светских удовольствий порой напоминает записной лист Фамусова, который заполняет под его диктовку слуга Петрушка, – мелькают выражения, хорошо знакомые нам по «Горю от ума». «Вчера зван я был обедать к князю Дмитрию Владимировичу», – пишет Булгаков брату 2 декабря 1830 года, и невольно вспоминается фамусовское: «зван я на форели».
Вероятно, он и сам ощущал в себе фамусовские черты. Типичный представитель старой дворянской Москвы, Булгаков терпеть не мог как комедию «Горе от ума», так и ее автора. «Я пиесу „Горе от ума“ не очень люблю», – говорит он сдержанно. Особенно неприятно ему видеть ее на сцене. «Конечно есть в ней ум, – замечает он уклончиво, – но читать ее приятнее, нежели видеть на сцене!» [113]
113
«Из писем А. Я. Булгакова к его брату». 5 февраля 1831 года. «Русский архив», вып. 1, 1902, стр. 51.
Быт старой дворянской Москвы в юношеских драмах Лермонтова
Драмы Лермонтова «Menschen und Leidenschaften» и «Странный человек» приобретают особый интерес, когда мы сопоставляем их содержание с той подлинной действительностью,
Юношеские драмы Лермонтова резкая сатира на крепостническое общество. В одной из сцен драмы «Menschen und Leidenschaften» молодая девушка Элиза весело смеется, глядя, как расходившаяся барыня бьет по щекам крепостных служанок. Социальная и психологическая правда этой сцены может быть наглядно проиллюстрирована одним из писем Булгакова. Между прочим, среди гастрономических восторгов от спаржи и стерлядей, Булгаков сообщает о том, что танцовщиц одного из его знакомых покупают «1000 рублей за штуку кругом» [114] .
114
«Остафьевский архив», т. III, СПБ-, 1899, стр. 5.
В «Странном человеке» есть необычайно яркий антикрепостнический эпизод. К герою драмы Белинскому приходит крестьянин и просит купить их деревню, чтобы освободить от пыток жестокой помещицы.
Драма «Странный человек» – картина быта и нравов дворянской Москвы конца 20-х – начала 30-х годов. Лермонтов верно наметил характеры, правильно очертил круг интересов и тем, сатирически воспроизвел содержание и стиль московской светской болтовни.
Действующие лица говорят о том, о чем говорили в московских гостиных в то время, когда Лермонтов писал свою драму. Размышления Арбенина, отца главного героя, о трудностях воспитания живо передают растерянность родителей в связи с репрессивными мерами, предпринятыми Николаем I в отношении двух лучших учебных заведений России – лицея и университетского пансиона.
«Меня уверяли, – пишет Булгаков брату 7 марта 1829 года, – что пансион лицейский уничтожается. Каково же будет тому отцу, который, привезши детей из Сибири и отдавши туда, рассчитывал, что он шесть лет может об них забыть, был покоен на их счет; а тут вдруг поезжай возьми их, да и найди, куда девать?» [115]
В марте 1830 года та же участь постигла Московский университетский благородный пансион. Он также «не имел счастья» понравиться Николаю, который отдал приказ если не о его уничтожении, то о лишении его привилегий и реорганизации в рядовую гимназию.
115
«Из писем А. Я. Булгакова к его брату». «Русский архив», 1901, вьш. 3, стр. 294.
Драма Лермонтова «Странный человек», законченная в черновом виде в июле 1831 года, начинается темой воспитания. «Признаться: мое положение теперь самое критическое, – размышляет Павел Григорьевич Арбенин. – Владимир нейдет в военную службу, во-первых, потому что его характер, как он сам говорит, слишком своеволен, а во-вторых, потому что он не силен в математике: – куда же определиться? в штатскую? – Все лучшие места заняты, к тому же – …нехорошо!.. Воспитывать теперь самая трудная вещь; думаешь: ну, все теперь кончилось! – не тут-то было: только начинается!..» [116]
116
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. IV, стр. 184.
Не менее документально воспроизведены московские разговоры в сценах у Загорскиных. Очень типична сцена старух. Сделанная скупо и схематично, она передает «жужжанье» сплетен.
К Анне Николаевне Загорскиной, матери главной героини драмы Лермонтова, Наташи, приезжают одновременно две старухи. «Как мы съехались, Катерина Дмитриевна! я только что на двор и вы за мной, как будто сговорились», – говорит, входя, одна другой. На вопрос Загорскиной о здоровье старуха отвечает: «Эх, мать моя! Что у меня за здоровье? всё рифматизмы да флюс. Только нынче развязала щеку». Эту страсть московских старух ездить по гостям, которая заставляла их являться на бал едва оправившись, а иногда и не оправившись от болезни, неоднократно отмечает Булгаков, ее отражает и Грибоедов в своей комедии.