Москва
Шрифт:
— Другими словами… — Бахматов не договорил, всё и так было понятно.
— Другими словами, действуем стандартно — методом провокации. Подводим к Комарову потенциального клиента, заставляем проявить себя и подсекаем. И да, можешь даже не спорить: живцом буду я, — произнеся этот спич, я вновь ощутил приступ дежавю.
Давно ли приходилось разгуливать в чужих шмотках, чтобы навлечь на себя внимание грабителей — такое чувство, что будто вчера.
Приехал возбуждённый Трепалов.
— Только работать начал и уже первую выволочку получил, — со смехом
— Слушай, Александр Максимыч, — сразу взял быка за рога я, — у нас с товарищем Бахматовым идея возникла, как этот самый уровень преступности слегка понизить…
— Излагай, — кивнул он.
Я сообщил ему свой план. Он внимательно выслушал, не перебивая, лишь в конце рассказа отрицательно помотал головой:
— То есть ты собираешься явиться на Конный рынок под видом покупателя из деревни, который ищет себе лошадёнку?
— Ну да! А что тут такого?
— Ты на себя посмотри! — хмыкнул он.
— Чего я там не видел. Что, у меня десять классов на лбу написано? — невольно вырвалась у меня из уст легендарная фраза из «Места встречи».
— Чего?! — непонимающе замигал Трепалов.
— Ну, в том смысле — я что на сотрудника угро так похож? — поправился я.
— Похож, — удручённо вздохнул Трепалов.
— Похож, — подтвердил Леонид. — Хоть и не местный, но уж больно морда лица у тебя, Георгий, интеллигентская. Не сыграть тебе мужичка от сохи, хоть ты тресни!
— Значит, в мои актёрские способности вы не верите?! — произнёс я недовольным тоном, хотя уже успел догадаться, что товарищи правы.
Вроде и я самого простого происхождения, и настоящий Быстров, но… и профессия наложила свою печать на облик, и от моего высшего образования никуда не деться, так что я не стал артачиться и смирился с их вердиктом.
Честь сыграть роль приманки выпала приехавшему где-то через час Бодунову. Не успел он только войти в кабинет и поздороваться, как глаза Трепалова радостно сверкнули:
— Вот, кто нам нужен!
— Поздравляю, — пожал я руку Ивану. — С корабля прямо на бал…
— Какой ещё корабль, я на поезде приехал, и причём тут бал? — удивился он.
— В образном смысле, — туманно пояснил я. — Начальство решило, что ты — самая подходящая кандидатура, чтобы спровоцировать конкретного злодея. На нём уже почти два десятка трупов.
— Сколько? — не поверил Бодунов.
— До хрена! — заверил я.
Операцию не стали откладывать в долгий ящик. Уже утром следующего дня Иван Бодунов появился на Смоленском рынке в образе гостя столицы при деньгах. Глядя на его вроде простодушное и при этом хитроватое лицо, не верилось, что перед нами матёрый сыщик — ни дать, ни взять, крепко стоящий на ногах деревенский мужик, который решил на отнюдь не последнее купить необходимую в хозяйстве лошадь.
Даже одежду подобрали соответствующую, чтобы походить на кулака-мироеда. Картуз, юфтевые сапоги, добротная рубаха, штаны, жилетка…
На этом настоял я, помня, что во время судебного процесса Комаров
Спасибо послезнанию: так появился маленький, но очень нужный для поимки преступника штришок.
Комарова на рынке ещё не было, поэтому Бодунову пока пришлось немного побродить и потолкаться среди многочисленных торговцев и не менее многочисленных покупателей. Вообще, жизнь на рынке кипела. НЭП внёс свои коррективы, дышать людям стало значительно легче. Сразу появилось то, что можно продать, и то, на что можно купить.
С непривычки у городского жителя голова шла кругом: каких только лошадей тут не продавали… не удивлюсь, если при желании можно было сыскать себе не просто коня, а какого-нибудь редкого скакуна-алхетинца.
Невольно вспомнился старый советский детектив «По следам Карабаира». Жаль, что его стали забывать уже в моё время.
— Объект на месте, — сообщил вынырнувший откуда-то сбоку Бахматов, загримированный под пьянчугу.
Называть Комарова Объектом предложил я. Не хватало, чтобы кто-то случайно услышал, как мы упоминаем фамилию злодея. Чем меньше ненужного шума вокруг персоны убийцы, тем лучше для операции по его поимке.
Я изображал праздношатающегося гуляку, бродившего по рынку с открытым ртом и руками, засунутыми в карманы брюк.
Хоть мне безумно хотелось поглядеть хотя бы одним глазком на первого официального убийцу-маньяка в СССР, смотреть в его сторону категорически запрещалось. Такие люди зачастую обладают повышенной чувствительностью. Поймут, что за ними наблюдают — пиши пропало.
Когда я только затронул в разговоре с ребятами из МУРа этот вопрос, выяснилось, что стать изобретателем «велосипеда» мне, увы, не суждено. Азбуку слежки знали уже давно, ещё с царских времён, и широко применяли на практике.
Кроме нас с Бахматовым и Бодуновым здесь было ещё несколько переодетых сотрудников угрозыска. Кроме того, ещё трое агентов находились неподалёку от жилища маньяка на случай, если тот вдруг уйдёт от нас.
Обычно Комаров всегда занимал одно и то же место, среди таких же, как он, извозчиков, что приехали на рынок в свободное время за шабашкой.
И как обычно, он не обращал внимания на потенциальных клиентов, без всякой ревности сплавляя их к другим «водителям кобылы».
И сегодня он не изменил своим привычкам.
Такое постоянство не могло не радовать.
Я подобрался как можно ближе к Комарову, стал к нему боком, делая вид, что интересуюсь упряжью, которую продавал разбитной мужик, сыпавший направо и налево шутливыми скороговорками.
Завёл с ним торг, а сам внимательно вслушивался в другой разговор: петроградский сыскарь наконец-то добрёл до Комарова и стал со знанием дела прицениваться к его кобылке.
— Сколько просишь?
— А ты свою цену назови, глядишь, и сторгуемся!
Сначала мне показалось, будто Комаров почуял что-то неладное. Уж больно нехотя он отвечал, будто вовсе и не хотел выйти сегодня на кровавый промысел.