Москва
Шрифт:
Вот только для нашей работы это не всегда во благо.
— Так… говоришь, у злодея недавно появился ребёнок, — задумчиво протянул Трепалов. — А наука может выяснить какого пола: пацан или девчонка? — с надеждой посмотрел он на эксперта.
Криминалист только усмехнулся.
— Боюсь, так далек наши возможности ещё не дошли.
— Жаль, — вздохнул Александр Максимович. — Меньше работы б было. Но всё равно — уже чуток полегче.
— Товарищ Трепалов, — обратился я к нему, на сей раз официально и даже на вы, как и полагается по субординации по отношению к
— Приступайте, — кивнул Трепалов. — Леонид, окажешь содействие?
— Даже не сомневайтесь, — утвердительно мотнул головой Бахматов.
Возле набережной уже начинали собираться зеваки. Смирнов и подоспевшие милиционеры из его отделения оттеснили их подальше, чтобы толпа не мешала нам работать.
Подкатила труповозка, из которой выбрались двое дюжих санитаров в грязных халатах.
— Постараюсь сделать оба вскрытия уже сегодня, — сказал эксперт. — Результаты сообщу либо вечером, либо, на крайний случай — завтра с утра.
Мы вернулись на Петровку и сразу погрузились в изучение бумаг. Первым делом, я попросил Бахматова отобрать всех извозчиков, которые попали в зрение уголовного розыска. К счастью, среди них оказался и Комаров, который служил в транспортном отделе Центрального управления по эвакуации беженцев и пленных Наркомата внутренних дел, сокращённо — Центрэвака.
Ничего особо криминального за ним не водилось, но сыщиков насторожил тот факт, что Комаров часто бывал на конном рынке, при этом непохоже, чтобы искал клиентов, которых было необходимо куда-то отвезти, и кобылу свою так и не продал.
С одной стороны… ну может отдыхает таким способом мужик, в моё время, к примеру, специально в гараж ходили, подальше от бдительного ока жены: повозиться, подумать, пропустить стопочку.
С другой: на какие шиши, спрашивается, семью тогда кормить, если извозом почти не промышляешь и лошадь не продал?
Правда, коллег смущала героическая биография товарища: воевал в гражданскую, был отмечен начальством, да и в Центрэваке о нём отзывались только положительно. Толковый и исполнительный работник, примерный семьянин, скромный, может выпить — но опять же в меру, правда, набожный… ну, так у нас советская власть преследованиями по религиозному признаку не занимается. Вера — личное дело каждого гражданина.
В общем, не вязалось вышесказанное с обликом кровожадного убийцы. Потому и не сразу на него сыщики обратили пристальное внимание.
— Чего это ты материалы на этого гражданина в руках крутишь? — недоумённо спросил Бахматов. — Как там его… Комарова, — прочитал он фамилию. — Что тебя в нём заинтересовало.
— Да вот, тут написано, что у него пару месяцев назад пополнение в семье случилось, дочка родилась, — вывернулся я.
— Так не у него одного, — заметил Бахматов. — Я тебе наугад сейчас ещё с десяток таких надёргаю.
— Я понимаю, — вздохнул я. — Но есть ещё одна вещь. Вам ведь удалось установить личности нескольких погибших?
— Ну… Ох, и пришлось тогда побегать. Все они как выяснилось — приезжие, к нам в МУР
— Именно, что чудом, — согласился я. — Я покопался в их бумагах. Везде свидетели говорят, что видели их в последний раз на Смоленском конном рынке, так?
— Так.
— Комаров тоже регулярно бывает на этом рынке.
— Знаешь, сколько там такой публики бывает в базарный день?! — в сердцах воскликнул Бахматов.
— Догадываюсь, что до хрена!
— Именно! Это же не просто рынок, а золотое дно для извозчиков: этому товар отвези, того до нужного адреса подбрось. В общем, извозчиков там как мух на дерьме, уж извини за выражение. Да и место скажу я тебе — тоже дерьмовое.
— Ничего, выражение хоть и грубое, но образное, — усмехнулся я. — Но круг всё равно сужается. Загибай пальцы, будем вместе считать.
— Излагай, Пинкертон, — хмыкнул Бахматов.
Я пропустил мимо ушей его усмешку.
— Поехали. Комаров часто пасётся именно на Смоленском рынке — это раз. Он извозчик — это два. Есть некоторые сомнения в том, как он зарабатывает себе на хлеб — три. Недавно появился ребёнок — четыре…
— И со всем этим ты собираешься идти за ордером на его арест? — откровенно развеселился Бахматов.
— Погоди, Лёня. Я тебя. Конечно, понимаю: приехал откуда-то хрен с горы, учит тебя, опытного сыщика как преступников ловить… Разумеется, твоя ирония уместна. Но попробуй всё-таки выслушать мои аргументы, — попросил я.
— Да я вроде внимательно тебя слушаю. А насчёт всяких хренов с горы — это ты брось!
— Уже бросил. Прости, если был не прав, — улыбнулся я. — Давай к делу вернёмся. Вы через соседей можете аккуратно так пораспрашивать: этот Комаров или жена его не предлагают время от времени купить или обменять какие-нибудь вещи?
— Да что ты к нему привязался? — нахмурился Бахматов. — Дался тебе этот Комаров!
— Так не только он! Вот ещё подходящие кандидатуры, — выложил я материалы на нескольких человек из списка. — С ними тоже необходимо поработать аналогичным способом. Выясним, что ошиблись на их счёт — плавно перейдём к другим и так далее.
— Ладно, — буркнул Бахматов. — Не учи отца… Понял я твою задумку. Телефонирую нашим, пусть отрабатывают по твоему списку.
— Только поосторожнее, — попросил я. — Тот тип из «Вечерки» ведь неспроста на набережной почти сразу после нас появился. Кто-то с ним поделился информацией, и можешь быть уверен: это ни я, и ни товарищ Трепалов. Кто-то из ваших на язык не воздержан.
— Учтём, — вздохнул Бахматов. — У меня такие же мысли появились.
Незаметно наступил вечер. Инспектор попрощался и оставил нас, мы с Трепаловым ещё немного повозились с бумагами, пока, наконец, Александр Максимович ни сказал:
— Всё, Георгий, на первый день хватит. Пора и честь знать. Пошли домой.
Поскольку наши мысли совпадали на все сто, доказывать обратное я не стал. Хорошо хоть удалось подкрепиться бутербродами, которые по нашей просьбе нам принесли из столовой. Они да слабенький чай составили весь наш сегодняшний ужин.