Москва
Шрифт:
Степановна — она мудрая, искусством дипломатии владеет сполна.
Когда появится пополнение, придумаем что-нибудь ещё. Правда, со слов Феликса Эдмундовича я понял, что меня ждут частые командировки по всей стране, так что не факт, что буду часто бывать дома. Но мне не привыкать, работа такая.
Кстати, о ней же, любимой. Где разместили, понятно, осталось выяснить, куда и как добираться.
— До работы далеко?
— Пять минут ходьбы. Ваш отдел разместится на Петровке 38 в здании московской милиции.
— Там же,
— Нет, МУР находится по другому адресу: Большой Гнездниковский переулок, дом 3, - пояснил Девинталь.
Надо же, а у меня МУР всегда ассоциировался именно с Петровкой. Интересно, когда уголовный розыск туда переехал?
Вместе с Девинталем поднялись проведать начальника. Кстати, пока не уяснил для себя, хорошо или плохо быть с ним соседями. При нашей профессии порой полезно друг от друга отдыхать, а тут есть вероятность пересекаться даже в выходные.
Жильё у Трепалова было обставлено богаче моего: вместо газеты импровизированный стол из кирпичей и листа фанеры, который играл роль столешницы. Над ней кружились тучные мухи: весь «стол» был в пятнах от пролитого пива и в чешуе от вяленой рыбы.
Чем занимал досуг прежний хозяин помещения, в принципе было понятно.
— Ну… жить можно, — резюмировал Александр Максимович.
Чекист усмехнулся и сообщил Трепалову то же, что и мне, пообещав уже к вечеру доставить необходимую мебель. Надеюсь, ради этого не придётся реквизировать имущество у какого-нибудь нэпмана или бывшего буржуя.
Само здание Петровки 38 я, признаюсь, не узнал. Скорее всего, проскочил бы мимо: никаких ассоциаций с привычным обликом, довольно скромный трёхэтажный особнячок, без роскошных колонн и античных портиков.
Видимо, впоследствии его капитально перестроили в духе сталинского ампира.
Снова пришлось получать временные пропуска, новых удостоверений у нас пока не было, их обещали изготовить через пару дней.
Пока под отдел выделили два кабинета, остальное, как сказал завхоз, дадут, когда у устаканится штатное расписание.
В оружейке мой «Смит-вессон» пришлось поменять на штатный «наган», который, в прочем, нравился мне гораздо больше. Удалось даже получить новенький, совсем ещё скрипучий комплект летней формы: фуражку, гимнастёрку с красными клапанами, такие же красные шаровары и хромовые сапоги. Правда, учитывая специфику нашей профессии всё это новёхонькое великолепие я мог носить разве что по большим праздникам.
Обычно опера всегда ходили в гражданке. И пусть я вроде теперь не совсем рядовой оперативник, но и мне вряд ли придётся изменять традициям.
— Разбогатеем, заведём комнату для маскировки. Чтобы значит, переодеться можно было на любой выбор, нанести грим, — мечтательно произнёс Трепалов.
Отделяться от «коллектива», пусть в нём пока только был один я и заводить персональный кабинет, Александр Максимович не захотел.
— Вместе веселее, — сказал он. — Не возражаешь, если
— Ну что вы, — улыбнулся я. — Так веселей будет.
Всегда любил движуху в жизни: новые места, должности, дела…
С любопытством оглядел интерьер: комната как комната, четыре дубовых письменных стола (чур, тот, что в углу — мой!), готовальни, чернильницы (высохшие), письменные приборы… Ну, с этим вроде ничего, работать можно.
Повздыхав, завхоз выдал несколько стопок писчей бумаги. Качество далеко не люкс, но хоть не промокашка, а то попадались такие листы, на которых чернильные надписи быстро расплывались и было практически невозможно прочитать текст.
— Пишбарышня? — внимательно посмотрел на завхоза Трепалов.
— Пока можете пользоваться услугами наших. Будет нужда, найдём, — вздохнул завхоз.
Розетки в плачевном состоянии и давно не знали электрика, провода настольных ламп в представляют собой жуткую и пожароопасную скрутку, даже включать страшно. А вот люстра — шикарная, словно перекочевала к нам из дворца какого-нибудь аристократа.
Ещё один стол, на сей раз кухонный — понятно, судя по наличию спиртовки и чайника, используется для перекусов.
— Чай и сахарин будут? — без особой надежды спросил я.
— Купите — будут, — засмеялся завхоз.
Так, халява не прокатила.
Я продолжил осматривать наше хозяйство. Несгораемый сейф (в замок вставлен ключ, к сожалению, один — надо заказать несколько запасных комплектов), видавшие виды обшарпанные и поцарапанные стулья. Похоже, сюда стащили всякий неликвид. Ну да… от сердца явно не отрывали.
Я присел на тот, что с виду самый крепкий. Стул жутко заскрипел, а потом с треском рассыпался.
Я поднялся с пола и принялся отряхивать брюки. При всей комичности ситуации, мне было не до смеха.
Трепалов с досадой поморщился.
— Зато потолки высокие, — в оправдание сказал завхоз.
Потолки действительно были высокие.
— Смирнов, — хмуро сказал Александр Максимович, — ты меня знаешь?!
Завхоз кивнул.
— Знаю, товарищ Трепалов. Вы раньше МУРом руководили.
— Тогда какого хрена притащил сюда эту рухлядь?! Немедленно убери и принеси нормальные стулья. Даю десять минут! — приказал Трепалов.
Смирнов вылетел из комнаты, искать срочную замену некондиционной мебели. Мы с Трепаловым остались одни.
— Давай на ты? — вдруг предложил мой начальник.
— Давай! — легко согласился я.
— Договорились. Я тут пока на Украине в ГПУ работал, слышал о том, как какой-то рудановский милиционер самого Кравченко прищучил. Скажи, это был ты, Георгий?
— Я.
Похоже, отголоски этой истории были слышны по всей России.
— Тогда понятно, почему товарищ Дзержинский на тебе выбор сделал. Он такие кадры ценит. Да и я тут к тебе присмотрелся, вижу, ты вроде ничего. Так что сработаемся!