Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля
Шрифт:
Вероятность вторжения исчезла осенью 1942 года в результате решающей победы англичан под Эль-Аламейном.
С устранением немецкой угрозы Палестине англичане заняли более жесткую позицию в отношении еврейских поселенцев. Началась конфискация оружия, которая затронула даже «Хагану», сражавшуюся на стороне англичан с самого начала войны. Предпринимались попытки ограничить политическую активность евреев. Антибританские настроения усиливались безразличием Лондона к уничтожению евреев в Европе, о чем в 1942–1943 годах стали поступать все более тревожные данные.
В атмосфере враждебности
Штерн был схвачен англичанами в феврале 1942 года и немедленно казнен; после чего его группа распалась. Однако ее члены продолжали отчаянную борьбу с англичанами, и в январе 1944 года к ним присоединилась группа «Иргун». В 1943 году в «Иргун» сменилось руководство, и новые лидеры отказались от совместной борьбы «против британских захватчиков».
Эта борьба достигла своего пика 5 ноября 1944 г. Два молодых члена группы ЛЕХИ — Элиа Бейт Зари и Элиа Хаким — выследили и застрелили государственного министра Великобритании по Ближнему Востоку лорда Мойна около его резиденции в Каире. Убийство вызвало гневный протест во всем мире. Мировое общественное мнение было возмущено. В Палестине и Египте евреи, христиане и мусульмане осудили эту акцию. Ишув, включая и «Иргун», широко взаимодействовала с английской полицией в выявлении и задержании членов группы ЛЕХИ.
В Египте еврейское население, насчитывавшее около 300 тысяч человек, было озабочено возможными последствиями этого убийства в условиях и без того напряженной обстановки. Столкновения между мусульманами и евреями в Палестине в 30-х и 40-х годах вызвали в Египте растущую враждебность к еврейскому населению. Вот почему местная еврейская община с возмущением отказала сионистам, просившим содействия. Когда агент Руфь Клигер обратилась за помощью к крупному еврейскому коммерсанту, придя к нему домой, то услышала следующее: «Евреям лучше сидеть тихо и не высовываться». Ее предупредили, что спустят собак, если она попытается прийти еще раз.
Однако когда два молодых экстремиста из группы ЛЕХИ предстали перед судом за убийство лорда Мойна, их поведение произвело глубокое впечатление даже на некоторых наиболее ярых противников. В своих репортажах иностранные журналисты восхищались их мужеством. В ходе судебного разбирательства они выступали с политическими заявлениями о том, что совершенная акция явилась их патриотическим долгом, а насилие было единственным средством завоевания независимости для своей страны. Молодые люди обвиняли британское правительство в том, что оно «обрекло тысячи евреев на смерть» в нацистских концентрационных лагерях, не разрешив им эмигрировать в Палестину.
Даже арабские националисты выразили свои симпатии этой паре, выйдя на улицы с плакатами, требующими освобождения «убийц Мойна». Начальник британской службы безопасности заявил: «Мне никогда не приходилось видеть преступников, которые выглядели бы такими несмышлеными, как эти храбрые, самонадеянные, жестокие и бессердечные молодые фанатики».
Тем не менее двое убийц были осуждены на смертную казнь через повешение. Приговор привели в исполнение 22 марта 1945 г. Молодые люди остались мужественными до последней минуты. На эшафоте они запели гимн «Хатиква» («Надежда»), который впоследствии стал национальным гимном Израиля.
Казнь глубоко повлияла на многих египетских евреев независимо от их религиозных или политических убеждений. Под воздействием происшедшего некоторые из них в корне изменили свое отношение к Палестине и сионизму.
Одним из таких людей был двадцатилетний еврей из Александрии Элиа Коген. Коген родился в еврейском квартале Александрии 16 декабря 1924 г. Его родители, Шауль и Софи Коген, эмигрировали в Египет из сирийского города Алеппо. Шауль зарабатывал на жизнь продажей галстуков из парижского шелка богатым клиентам. Семья жила очень скромно: надо было накормить и одеть восьмерых детей.
Эли, как его братья и сестры, воспитывался в строгих ортодоксальных традициях, но в отличие от них он педантично соблюдал свою веру. В то время как его братья, пропуская молитвы, проводили послеобеденное время по субботам с приятелями, Эли молился в синагоге. Во время религиозных праздников его всегда можно было видеть молящимся вместе со своими родителями.
Эли с отличием закончил школу и получил желанную стипендию во Французском лицее. Он проявил себя блестящим учеником, особенно в математике и языках, и вскоре начал бегло говорить на иврите и французском. Время, отведенное на игры, Коген предпочитал использовать для чтения или выполнения домашних заданий. Он изучал Талмуд и знал наизусть целые отрывки из него. Он имел исключительную память и любил проверять ее: садился на балконе своей квартиры и записывал номера машин, проходящих по улице, затем передавал этот список родителям или одному из братьев и безошибочно называл по памяти все номера.
«Эли всегда был среди первых учеников по любому предмету», — вспоминал один из его школьных друзей. Но он никогда не возбуждал к себе зависти или злобы. Он был превосходным спортсменом и ежедневно плавал в Средиземном море, а затем делал длительные пробежки вдоль пляжа и легко обгонял других бегунов, которые пытались состязаться с ним. Эли всегда помогал своим одноклассникам, передавая им шпаргалки или разрешая списывать у него на экзамене.
В день совершеннолетия родители подарили Эли фотоаппарат «Кодак», и фотография стала его новым увлечением. Он бродил по городу и делал снимки, а фотографии аккуратно вклеивал потом в альбом. Эли прочитал десятки книг по фотографии и стал специалистом в этом деле.
Учитывая склонность Эли к наукам и глубокий интерес к иудаизму, родители направили его в школу Май-монида в Каире, а затем в Мидраш Рамбам — центр изучения Талмуда, которым управлял Моше Вентура, главный раввин Александрии. В этих заведениях он тоже проявил себя блестящим учеником.
Кроме того, Эли интересовала жизнь его египетских сверстников — и евреев и неевреев. Он бродил с фотоаппаратом в районах, населенных мусульманами, разговаривал с ними и делал снимки. Он без труда общался со всеми, кого встречал.