Мост бриллиантовых грез
Шрифт:
Никакой глупости, только голый расчет. Фанни знала, что делала! И Катрин, и ее безудержную жадность до красивых вещей, будь то кольцо, туфли, автомобиль или мужчина, она отлично знала. Фанни нарочно подставила ей Романа. Нарочно!
Для чего? О нет, вовсе не ради заботы о телесном блаженстве бывшей подруги! Наверняка Фанни теперь ищет способ донести Лорану о новом любовнике Катрин! Она, мол, шлюха, ты зря с ней связался, еще неизвестно, что она подцепит от этого мальчишки, а ты – от нее… Ах, ты пользуешься презервативом?! Фу, какая тоска все время трахаться в резинке, но это понятно, ты ей не доверяешь, этой шлюхе, и правильно делаешь. А вот помнишь, как у нас с тобой было – без всяких дурацких чехлов, просто шикарно, и никаких опасений, потому что ты мог мне доверять!
Верная, преданная Фанни по-собачьи посмотрит в глаза Лорана – и он не устоит: Катрин вышвырнет пинком под зад, а Фанни вернет в свою роскошную постель, которую он, идиот, ну нипочем, хоть режь его на части, не пожелал застелить столь любимым Катрин черным шелком, предпочитая белый, даже без намека на рисунок или хотя бы вышивку, чуточку шершавый лен…
Между прочим, не столь уж бредовая догадка. И сон, очень может быть, вещий.
Но тут вот какая штука…
Едва только Катрин вытеснила свою бывшую подругу из вышеописанной постели, она немедленно предприняла кое-какие меры, чтобы оградить свои позиции от нового вторжения Фанни. Для этого ею и был нанят некий оболтус, бывший флик по имени Арман (ну да, тот самый, который мазал ее дерьмом во сне!), некогда уволенный со службы вчистую по ерундовской причине – из-за какого-то ничтожного заболевания, аллергии, что ли, бог его знает, а потом заделавшийся частным детективом. Катрин его рекомендовала одна знакомая, для которой Арман выследил мужа-изменника и помог подвести его под блистательный бракоразводный процесс, причем моральный ущерб, благодаря представленным им доказательствам, составил сумму, на которую эта дама могла жить безбедно до конца жизни со всеми своими тремя любовниками. Ну, идиот-супруг за ней проследить не догадался, иначе еще неведомо, кто кому платил бы, и это доказывает, что лучший способ обороны – наступление! Короче, дама готова была молиться на Армана и называла его величайшим соглядатаем в мире. Катрин не требовала от него ничего такого сверхъестественного – только следить за Фанни и немедленно сообщить, как только на ее горизонте появится мужчина. Катрин не сомневалась, что пояс верности Лорану Фанни развяжет очень скоро, не позднее чем через месяц после разрыва, ну ладно – через два… Однако Арман, регулярно (раз в неделю) представлявший своей работодательнице отчеты, уверял, что пояс верности все еще завязан на самый что ни есть крепкий узел. Это и озадачивало, и смешило Катрин. Но она продолжала еженедельно платить Арману. За минувшие месяцы она перечислила на его счет уже целое состояние, несколько тысяч евро, – и вот вам сюрприз… уже месяц Фанни имела молодого любовника, а Арман об этом – ни слова, ни полслова!
Какой напрашивался вывод? Фанни заметила слежку и перекупила Армана. И Катрин пребывала в уверенности, что все спокойно, в то время как Фанни поспала немножко с Романом, проверила его деловые качества – и решила подложить под разлучницу эту мину незамедлительного действия. Почему бы нет? Why not, как говорил один англичанин, с которым Катрин одно время спала. А Арман продолжает усыплять ее бдительность своими дурацкими отчетами. Нет, настала пора разобраться с этим обманщиком и дармоедом!
Катрин была готова буквально сейчас начать разбираться с паршивцем Арманом, однако это оказалось не столь просто: она куда-то задевала визитку с его телефоном. Проискала ее полдня и, к своему изумлению, нашла-таки – правда, не саму визитку, а рекламную листовку с адресом. И номер телефона на ней был обозначен, да что толку, если абонент постоянно оказывался недоступен? Но у Катрин была такая натура, что если она чего-то хотела, то должна была это получить непременно, все прочее отступало перед этим желанием и делалось несущественным. Вот и сейчас: она хотела скандала с Арманом, жаждала измазать его дерьмом своего негодования и презрения, да еще и деньги назад потребовать – то-то задергается этот оборванец, этот нищий флик! Поэтому она решила поехать поискать его – и даже недоумение, даже явная обида Романа, которого она ни с того ни с сего оставила одного, ничего для нее не значили. Может быть, если бы он набросился на нее, скрутил и потащил в постель, она никуда не поехала бы, однако он надулся, сел перед телевизором, поставив диск с каким-то детективом…
Ну и ладно, побольше силенок останется у него на ночь! Катрин ушла.
Зря ты это, парень. Всякую работу надо делать хорошо, даже если она тебе глубоко не по нутру. Задержал бы тогда Катрин – глядишь, и жив остался бы…
Хотя – кто знает? Может быть, звездочка твоя давно уже погасла, и, раньше ли, позже ли, тебя бы стерла с лица земли если не ненависть, так любовь, не любовь, так ненависть…
На двери Армана был точно такой же золотисто-черный кодовый замок, как в подъезде на рю де Прованс. Эмма сняла там комнату для прислуги буквально на другой день после того, как узнала, где работает Фанни. Сразу пошла в агентство недвижимости на пляс Републик и попросила найти самое дешевое, самое простое жилье в квартале Друо.
– Мало шансов! – заявил, играя глазами, молодой негр в белой рубашке, от которой его кожа казалась еще темнее. Вот странно – она отливала фиолетовым! Значит, лиловый негр Вертинского – не выдумка? А ладони у него были желтовато-розовые, словно нарочно выкрашенные… – Очень мало шансов.
Эмма пожала плечами. Она не сомневалась, что окажись шансов даже не мало, а всего лишь один-единственный, он все равно будет ее. Ей всегда везло на последние места в поездах или самолетах, на «горящие» путевки, на билеты в театр, в советское время – на дефицитную книжку, последнюю пачку масла или килограмм сахарного песку.
– Все! – кричали продавщицы или кассиры. – Больше нет! Эта девушка – последняя!
На «последнюю девушку» неудачники смотрели с ненавистью, как будто именно она была виновата в том, что кончились колбаса, масло или билеты. А может, потому злились, что ее всегда называли только девушкой и никак не иначе, несмотря на то, что пора бы называть уже и… Ну, может, и пора, да, слава богу, не называют. И вообще, пора – она у каждого своя!
Комната в квартале Друо нашлась. Разумеется, последняя, единственная!
– Уникально! – пробормотал негр, всплескивая розовыми ладонями. – Поздравляю вас, мадемуазель!
И этот туда же… Мадемуазель, главное!
– Желаете посмотреть комнату? – спросил негр, откидываясь на стуле так, что Эмма увидела бугор, вспухший между его бедер. – Если угодно, я лично отвезу вас туда, причем немедленно.
Ага. И что потом? Эмма представила его тело – лиловое, с этими розовыми ладонями и, конечно, розовыми ступнями. Бр-р! Перебьешься, твоя клиентка расистка, ты разве не понял?
– Нет нужды, – сказала сухо. – Я согласна на любую комнату. Давайте оформим документы.
Негр так откровенно огорчился, что Эмма немножко поиграла с ним глазами на прощанье, чтобы утешить. Да ладно, разве убудет с нее? Приятно получить еще одно подтверждение собственной неотразимости.
Нет, ну правда… С миром что-то случилось или что-то случилось в последние пять лет с ней? Она всегда нравилась мужчинам, но эти пять лет мужской контингент натурально с ума сходил по Эмме Шестаковой. Даже во время своей яркой, ослепительной юности ей не приходилось видеть, чтобы мужики так откровенно, буквально на глазах, шалели при виде ее. А теперь…
Но у нее же морщинки! И волосы приходится красить, чтобы скрывать седину! И хоть она выглядит лет на десять моложе, чем на самом деле, но все равно, видно же…
Или у них у всех эдипов комплекс, который они тщательно скрывают в любое другое время, кроме тех минут, когда смотрят на Эмму?
Кстати, судя по всему, она не одна такая… будоражащая. Во многих женщинах это есть, взять хотя бы Фанни или Катрин. Неведомо, конечно, какими они были во времена своей первой молодости, однако во времена молодости последней… на тридцати шагах в карту промаху не дадут, особенно из знакомых пистолетов! А вот интересно, если бы им – Эмме, Катрин и Фанни – собраться, да посидеть на троих, да обменяться впечатлениями о мужчинах, на чьем счету оказалось бы больше разбитых сердец? О да, соберись они втроем, этакие… хм… три девицы под окном, им было бы что обсудить!