Мост через канал Грибоедова
Шрифт:
– Почему вы не рисуете динозавров? – спросил Носиков.
Пачедлох исчез, не ответив на вопрос, а перед Носиковым оказалась стена и разбитое зеркало. Это было просто зеркало, не имеющее какого-либо косвенного смысла или даже смысла дурной приметы. Носиков видел в нем свое разбитое отражение с голыми, как оказалось, ногами.
– Что смотришь, брюк нет, это точно, – сказал Жуков голосом Георгия.
P.S. «Как Георгий сказал он эту фразу или как Жуков?» – думал Носиков, возвращаясь к моменту.
107
Однажды
«Измени свою жизнь к лучшему», – сказал голос. Кажется, это был голос из телевизора.
Носиков пошел в магазин, купил котлет типа «бифштекс» и лимон.
Сделал пирожков по известному образцу, но вместо зелени в каждую котлету клал дольку лимона. Что-то действительно надо было менять в этой жизни.
Он поставил пирожки на стол. Ему казалось, что блюдо с пирожками похоже на распечатанную страницу рассказа с неизвестными словами внутри.
Открыл бутылку вина и стал ждать.
Наконец, в дверь позвонили. Носиков посмотрел в глазок и увидел, что это Лариса, подруга. Носиков на цыпочках отошел от двери и стал сидеть тихо.
– Открывай, я знаю, что ты дома, – сказала Лариса.
«Не открою», – подумал Носиков и продолжал сидеть.
«Если бы только это была не Лариса, а Тамара в широких белых штанах», – думал Носиков, но Тамаре неоткуда было взяться, в любом случае она не знала адреса.
Думая о Тамаре, Носиков положил блюдо с пирожками в сумку, а также и бутылку, обратно закрыв ее пробкой, и вышел на улицу (а Лариса уже ушла, пошумев какое-то время).
Носиков помнил белые штаны и майку с надписью, но другие подробности встречи расплывались в тумане. Все же он уверил себя, что в момент расставанья прозвучал какой-то намек на продолжение знакомства.
У двери, прежде чем позвонить, Носиков представил себя Жуковым, хотя Жуков был далеко, улетев неожиданно в отпуск, и в какой-то южной стране в это время ел тушеного осьминога с капустой.
И вот – позвонил, как незваный гость. Ему открыли. Она не удивилась, сказала «привет».
Носиков сделал шаг, чтобы войти – точно так, как сделал бы Жуков на его месте.
– Подожди. – Тамара повернулась, словно что-то искала на полке между дверями. – Вот, просили тебе передать. – Протянула руку. Из руки в глаза Носикову глядел кукиш.
«Это лично мне кукиш, – спросил себя Носиков, – или это кукиш мне как Жукову?» И тут же понял, что это знакомый кукиш, который он уже видел однажды. Он узнал кукиш руки Никанора Петровича.
108
………………………………………………………………….
P.S. «Все повторяется (в разные моменты времени и частями)», – думал иногда Носиков, хотя и не мог сказать, что именно повторилось.
109
Носиков стоял на мосту через канал Грибоедова, а по воде что-то плыло.
Подплыло ближе, и Носиков увидел картину в квадратной раме. Ту самую, на которой был изображен лед и прорубь в натуральную величину.
Картина поравнялась с мостом и словно задержалась в среднем пролете, зацепившись углом за мостовую опору.
Носиков глядел в черную прорубь с прозрачными иголками льда по краям. И в это время кто-то оттолкнул его и бросился вниз.
Головой вниз он бросился в прорубь, это был художник – пачедлох в зеленой шляпе с полями.
«Вот еще один способ уйти, – подумал Носиков, – или даже совсем развязать концы с этим миром».
Ни стука, ни всплеска. Картина не дрогнула, только, медленно повернувшись, отошла от опоры моста и поплыла. Люди смотрели с моста и с набережной, другие мелко суетились вокруг.
«Тело будут искать, но не найдут», – подумал Носиков.
P.S. Через канал Грибоедова есть три моста с промежуточными опорами (трехпролетные) – Пикалов, Аларчин и Мало-Калинкин. Отсюда следует, что местом события мог быть только один из этих мостов в нижнем течении канала Грибоедова.
110
Однажды Носиков стоял на мосту через канал Грибоедова. Мимо шли люди, и одна женщина остановилась.
– Вы так стоите, словно хотите броситься в воду, – сказала она Носикову.
– Нет, не хочу, – поспешил сказать Носиков, – я просто смотрю, как плывет по воде вон та дощечка.
– А почему вы так крепко сжимаете перила?
Носиков отпустил перила моста и сложил руки на груди.
– Зачем вы скрестили руки, это закрепощает, – сказала женщина.
– Вы, случайно, не зубной доктор? – спросил Носиков.
– Нет, я учительница.
– Это почти одно и то же, – сказал Носиков.
– Ваша дощечка уплыла под мост, – сказала женщина.
– Да. – Носиков посмотрел вниз, снова взявшись руками за перила. – Здесь, на этом мосту со мной происходили странные вещи, – произнес он.
– Держите руки свободнее, и вам станет легче, – сказала женщина.
– На этом мосту, – повторил Носиков, – и на других мостах через канал Грибоедова тоже. И вообще. – Он посмотрел направо, потом налево, выбирая взглядом известное ему место. – Раньше я жил в доме здесь рядом. И из моего окна был виден этот мост, на котором мы стоим. А теперь я живу далеко, и этот мост из моего окна виден только условно.
– Условно? – переспросила женщина, и Носикову показалось, что она улыбается.
– Да, – подтвердил Носиков, – если бы ничто не загораживало вида. А направление, в котором смотреть, я знаю.
– А скажите все-таки, – спросила она весело, – чем, по вашему мнению, зубной доктор похож на учителя средней школы?
– Это долгая история, – сказал Носиков.
– Неужели?
– В детстве я одно время был увлечен вождями зулусских племен, была у меня такая книга, – начал Носиков и задумался. Он готов был рассказать свою темную – понятно уже было, что темную – историю, именно сейчас рассказать, и чувствовал, что это можно было сделать, но боялся (хотя сказанных – не написанных – слов стоило ли бояться?), боялся извлекать на свет то, что могло (и опять же, он чувствовал, что именно могло) прорасти какими-нибудь непрошеными чудесами или просто событиями.