Мост в чужую мечту
Шрифт:
– А преподает что?
– Боевой пилотаж.
Рина невольно вспомнила Гамова.
– Разве боевой пилотаж не у берсерков? – спросила она удивленно.
Витяра так возмутился, что отпустил ухо, и оттопыренная верхушка медленно приняла прежнее положение.
– От ты дуся! У берсерков! А у кого ведьмари почерпнули саму идею боевого пилотажа?
– Теперь понятно, почему осенью занятия такие кривые были. Кто попало заменял что придется. Ну что ж… посмотрим, что изменится! – деловито сказала Фреда и, прежде чем откусить, подвергла ломоть
Фреда как в воду глядела. Прежняя «кривизна» шныровских занятий объяснялась тем, что преподавать было некому, и Кавалерии действительно приходилось заменять кого угодно кем попало.
Уроки Меркурия Сергеича и Вадюши начались со следующего дня. Грустный Вадюша, неныряющий шныр, преподающий философию и историю ШНыра, оказался помесью романтика и зануды. Алиса уверяла, что его пчела свалилась в коньяк, после чего и выбрала Вадюшу.
Вадюша был скромняга, окружавший себя ореолом таинственности и выдумывающий сердечные победы. Он покупал кучу спортинвентаря, которым никогда не пользовался. Знакомясь с новыми ученицами, каждой говорил: «Фреда? Фреда – мое любимое имя! Лена? Надо же! Лена – мое любимое имя… Рина? Нет, ну бывает же такое! Обожаю имя Рина!»
Еще Вадюша был обидчив настолько, что при нем нельзя было улыбнуться: он моментально принимал это на свой счет и мрачнел. Лекции давал под диктовку. И горе тому несчастному, который не помнил имени какого-нибудь первошныра или в дате переставлял две крайние цифры.
Слово «женщины» Вадюша произносил так: «Дженьтьщини». Когда выходил из себя, заламывал руки и начинал стонать: «Гады-гады-гады!» На столе у него лежала пачка розовых бумажек, на которые он записывал разные дела.
Но существовали и плюсы. На каждое занятие Вадюша непременно приносил вкусный подарочек, который поедал с учениками в последние десять минут урока.
– Вот я принес вам зимнее чудо – арбуз! Конечно, от арбузов бывает холера, водянка, размывание кальция и засор кишечника, но с другой стороны… – говорил он в понедельник.
Во вторник его речь звучала так:
– Вот я принес вам шоколад! Конечно, от шоколада случаются ожирение, приступы астмы и кофеиновая зависимость, но с другой стороны…
– Ну как можно быть таким придурком? – простонала Алиса после очередного занятия.
– Для тебя придурок каждый, кто пытается найти с тобой общий язык, – сухо отрезала Фреда.
Ей Вадюша нравился. Рина подозревала, что Фреда, как и Вадюша, считает трагедией, если от полей тетради не отступили одну клетку, а Кику Златовласого назвали Кузей Златоносым.
Меркурий Сергеич был полной противоположностью Вадюши. Первое занятие он провел на поле у пегасни, а учеников рассадил на вкопанных шинах. И хотя шел снег, сам Меркурий был без шапки, в расстегнутой шныровской куртке. И мало тревожился, что Лара обкручена шарфом до глаз, а Кирюша свалился с обледеневшей шины и ушиб копчик. На бороду преподавателя садился снег. Ближе к губам он таял, а по
Говорил он хрипло, коротко, по существу, помогая себе рубящими движениями ладони. Паузы делал грозные. Красный нос мерцал, как вызревшая среди снежной равнины одинокая клубника.
– Боевой пилотаж для шныра. Способ выжить. Или задирай ручки. Или втыкайся головой в бетон. Они готовы. Вы нет.
– Почему нет? – возмутился Сашка.
Меркурий ткнул в него каменным пальцем.
– Ты из болота. Пег в желтой пене. У тебя озноб. Желудочные судороги. Часто рвота. Желание: сдохнуть. А их четверо. Свежие гиелы. Выход.
– Перестрелять! – подал голос Макар.
– Бесполезно. У тебя – шнеппер. Двадцать метров. У них арбалеты. Бьют дальше.
– Улететь!
– На тот свет. Гиелы маневреннее. У них больше соображения в голове. Что может пег.
Новички не сразу поняли, что это вопрос. Вопросительных и восклицательных интонаций Меркурий не признавал.
– У пега выше скорость горизонтального полета. Площадь крыльев больше, – выпалил Даня.
Меркурий зазвенел бородой. Сорвал сосульку и отбросил. В сосульке остался толстый черный волос.
– Чушь. Твой пег загнан. Поставь на копыта. Упадет. А ты – лететь, – презрительно ответил он.
Других вариантов не было.
– Пег. Если заслужили. Доверяет человеку безоговорочно. Понимает. Сам по себе он обречен. Согласен раствориться. В вашей воле. Умножается на человека. Это шанс.
– А гиела?
– Гиела. Редко доверяет. Слушается или голой боли. Или инстинктов. Гиела умнее. Но не умножается. Потому что не верит.
Меркурий помолчал, позволил мысли впитаться и четко, точно вбивая гвозди в головы учеников, продолжал:
– Запомнили. Гиела атакует снизу, сверху или сбоку. Никогда со стороны морды или хвоста. Причина?
– Морда кусается, а зад лягается, – вспомнила Рина вечную присказку Ула.
– Верно. Гиела перед вами. Не разворачивайте пега. Не успеете. Направляйте на гиелу. Если пег доверяет – послушается.
– Да не! Глупо таранить! – недоверчиво отозвался Макар. – А зубы? А топор? А шнеппер?
Меркурий перестал ходить взад и вперед и внезапно кинул в лицо Макару свою перчатку. Макар, не ожидавший этого, не успел защититься и от неожиданности упал с шины.
– Почему не кусался. Топором не размахивал. Из шнеппера не стрелял. Перчатка легкая. Летит медленно. Пег. Восемьдесят три метра. В секунду. А вес. Сам знаешь, – сказал Меркурий с укором.
Макар, не отвечая, тер лоб. Шныровский принцип, что шишки человек понимает лучше, чем слова, действовал и тут.
– Завтра. Практика. Уход от преследования. Перемещение по карте. С учетом рельефа местности. Избежать боя. Не подвергать закладку опасности. Подвиды боя. Один на один. Шныр против двойки ведьмарей. Против четверки ведьмарей. На сегодня – все.