Мост в чужую мечту

Емец Дмитрий Александрович

Меркурий вывел ее в коридор, притворил дверь библиотеки и проверил, хорошо ли она закрыта.

– Спокойной. Ночи! – сказал он.

* * *

Вечером Яра пошла в Копытово. Дел у нее там не было, но хотелось подумать. Думала же она всегда на ходу, точно протаптывала мысли ногами. Было темно. Самые короткие дни в году. Яра шагала по укатанной, расчищенной дороге, по которой за четверть часа до нее проехал трактор. По краям дороги выше человеческого роста лежал счищенный смерзшийся снег.

Впереди на дороге лежало нечто, похожее на раздавленную собаку. Яра подошла, увидела, что это не

собака, а пустой пакет, но все равно ощущение чужой гибели осталось, и долго на душе у нее было противно.

Змейка быстро вращалась вокруг запястья, скользя по коже. Яра остановилась и, потянув рукав шныровской куртки, стала смотреть на браслет.

«Много власти и – жуткая смерть! И каждый думал, что он особенный. Его она не убьет. И все ошиблись», – сказала она себе.

Решив расстаться со змейкой, Яра стащила браслет и положила его в колею от тракторной шины. Не веря, что ее могут бросить, змейка стала слепо извиваться. Подползла к ноге Яры, отрывая от снега плоскую голову. Яра отскочила. Постепенно движения змейки замедлялись, становились вялыми и неуверенными. Двигаться она могла, только согреваясь живым теплом, а еще лучше – в человеческой крови. Наконец змейка остановилась, сомкнулась кольцом и, укусив себя за кончик хвоста, застыла браслетом.

Взревел гудок. В грудь Яре ударили толстые, как бревна, лучи света. Яра отскочила, спиной врезавшись в снежный накат. Она так и не поняла, что ее спасло: удачливость или реакция. В лицо швырнуло колючими брызгами из-под колес. Мимо пронесся грохочущий лесовоз. Яру обдало вонючим выхлопом. В удаляющейся кабине мелькнуло белое кривляющееся лицо. И не одно, человек пять. Выглядывают, орут что-то. Копытовские подростки. Дождались, пока отец или старший брат примут на грудь, взяли его машину, набились в кабину как сельди и гоняют по проселкам, где нет постов.

Яра животом бросилась на дорогу, отыскивая змейку, вдавленную в снег шинами тяжелого грузовика. Где же она? Что-то кольнуло в пульс – и Яра поняла: змейка нашла ее сама. Она впустила змейку в свое сознание и резко прокрутила воображаемый руль в одну сторону, потом в другую. Несколько секунд Яре казалось, что ничего не происходит. Потом лесовоз вильнул, в потоке ледяных брызг вспахал двухметровый сугроб, в панике рванулся и врезался в снег.

Заднюю часть грузовика занесло. Лесовоз под прямым углом воткнулся в сугробы, надежно закупорив узкую дорогу и закинув задравшийся прицеп на снежную шапку. Яра прикинула: без помощи второго грузовика теперь никак не обойтись. Так и будут торчать тут. На миг все стихло, а потом из кабины послышались запоздалые вопли. Послушав их, Яра убедилась, что пострадавших нет, кроме незадачливого водителя, на которого набросилась вся взбешенная орава.

Она повернулась и пошла в Копытово. Казалось, змейка улеглась под сердцем, уютно свернулась и греется. Захоти Яра избавиться от нее сейчас, ей пришлось бы вскрывать себе грудную клетку. Но она не стала бы этого делать – к змейке она испытывала благодарность.

«По-моему, я порю горячку… – подумала Яра. – Один и тот же меч может быть и злом, и добром, смотря в каких руках окажется. А если так: змейка убила тех хранителей потому, что они не умели ею пользоваться. Требовали денег, удовольствий, власти… А если я буду использовать ее по-шныровски? Ведь защита-то ШНыра ее пропускает? Так или нет? Значит, змейка не то чтобы явное зло, но что-то слитое со мной, часть меня… Да и вообще – она просто средство».

* * *

Копытово начиналось постепенно. Граница была неотчетливой. Вначале в бескрайнем поле всплывал ржавый автобус-призрак, без стекол, много раз горевший. Железо можно было отрывать от него руками – ни на какой лом не возьмут. Как-то Ул и Яра пережидали здесь ливень. Дальше, метров через пятьсот, из снега рядами торчали спинки старых кроватей, деревянные столбики, обкрученные колючей проволокой, и листы жести. Это огороды.

Одному из них забором служил перевернутый лозунг: «Дорогие копытовцы и копытовки! Поздравляем вас с…» Дальше все обломано. С чем поздравляют, осталось неизвестным.

За огородами лежала большая площадь, вымощенная бетонными плитами, – бывшая строительная база. В одном из ее ангаров день и ночь истерически визжали циркулярные пилы – лесопилка. Деревья притаскивали трактором, ночами, и тут же торопливо свежевали и разделывали, как говяжьи туши.

Вдоль площади стояли пятиэтажки. Яра шагала им навстречу, и ей казалось: она вдвигается в потусторонний мир. Неосвещенные окна домов синхронно вспыхивали чем-то синеватым, меркли, снова вспыхивали. Яра понимающе улыбалась: она знала, что это женская часть Копытова смотрит сериалы.

На пустой автобусной остановке Яра увидела прижавшуюся друг к другу парочку – замерзшую, с сизыми щеками, с потрескавшимися от поцелуев губами. Яра подумала, что отличает их с Улом от этой парочки? Да и отличает ли хотя бы что-то?

И сразу, точно из ниоткуда, пришла мысль:

– Да, Ул хороший, замечательный! Но неужели на всю жизнь? Ты стоишь большего!

Выдав себя, змейка шевельнулась под сердцем.

– А ну пошла вон! – строго приказала ей Яра.

Змейка послушно выползла на запястье и застыла браслетом.

– И чтоб я больше этого не слышала! – повторила Яра. Но сама почувствовала: повторила дрябленько, без большой убежденности в голосе.

Яра дошла до магазина. Шагнула в тепло и яркий свет. Остановилась. С мороза и темноты магазин показался раем, а продавщица, стоявшая на стремянке и развешивающая разноцветные фонарики, – феей. На подоконнике грустила кадка с алоэ. Года два назад алоэ украсили как елку. И вот прошла куча времени, а на нем все так же поблескивали три маленькие игрушки и спадал, шевелясь от сквозняка, серебряный дождь.

– Чего тебе? – «тыкнула» фея, спиной угадывая относительную невзрослость Яры.

Яра задумчиво покосилась на шоколад, но решила, что одна шоколадка ее не спасет. Да и денег в обрез.

– Банку сгущенки!

Продавщица неохотно стала спускаться.

– Все, что ли?

– И строительный гвоздь! – Яра вспомнила, что забыла нож в комнате. Она опасалась: продавщица покрутит пальцем у виска, но та понимающе усмехнулась:

– Для банки? Не извращайся! Сама открою!

На обратном пути Яра выпила всю сгущенку, хотя под конец та замерзла и не текла. Сладкое она любила до невозможности. Ул как-то проверил: Яра может съесть одну за другой четыре большие шоколадки. Причем нормально съесть, не ставя рекорды и не принуждая себя.