Мост
Шрифт:
Он подозревал, что Мэйгар, как и все остальные, едва ли осознает, где находится в данный момент.
Ревик понятия не имел, сделали ли его слова или это короткое выражение привязанности хоть что-нибудь для другого видящего — и будет что-нибудь, связанное с ним, когда-либо что-то значить для Мэйгара, после его смерти или в любой момент в будущем. Он не знал, ненавидит ли его до сих пор Мэйгар за то, что он был Шулером, за то, что бросил мать Мэйгара, за то, что бросил его, за то, что женился на Элли.
Ревик действительно ничего не знал. Он не знал своего
Он чувствовал, что обязан сделать хотя бы одно маленькое усилие. Он доверил ему присматривать за своей сводной сестрой вместе с Джоном, Врегом и остальными. Он чертовски надеялся, что у них будет шанс сделать это.
Он оглянулся на деревья, по-прежнему ища признаки движения.
Он совсем забыл, как бывает темно без электричества.
В течение последних восьмидесяти или около того лет освещение было более или менее повсеместным везде, где жили люди. Теперь же, глядя на тёмные силуэты многоквартирных домов по обе стороны улицы, он вспомнил мир, в котором жил в молодости.
Тогда леса по ночам были чёрными как смоль. Единственный свет исходил из домов, которых было немного, и они находились далеко друг от друга. Люди рано ложились спать и рано просыпались, их жизнь определялась световым днём. Облачная ночь или ночь без луны могла сделать человека почти слепым.
Город оставался тихим.
От Деклана и ещё нескольких человек Ревик ощущал, что так продолжалось уже несколько месяцев.
Электричество отключилось в большей части города, за исключением солнечных батарей, обшивок да случайного генератора на газе. Деклан сказал, что даже люди, имеющие доступ к одной из этих вещей, не включают свет по ночам; они знают, что это маяк для любого, кто может наблюдать за ними, чтобы причинить им вред и украсть всё, что у них есть.
Существовало несколько исключений, но это были места, подобные отелю — места, достаточно хорошо укреплённые, чтобы защитить себя от прорыва.
Деклан сказал ему, что большинство столкновений, которые они видели сейчас на улицах, были бандитскими и включали примитивное оружие. Единственные крупные стычки происходили, как правило, между местными ополченцами и оставшимися подразделениями правоохранительных органов.
Эти ополченцы появились сравнительно недавно и в основном состояли из банд, которые объединились для усиления. Некоторые из менее привилегированных местных жителей, похоже, поняли, что их жизнь в новом мировом порядке практически ничего не стоит, и если они хотят выжить, им нужно создать свои собственные армии.
По словам Анале и Дека, некоторые из этих ополченцев были довольно хорошо организованы. Они также становились всё более смелыми и лучше вооружёнными, как с помощью самодельных взрывчатых веществ, так и настоящих ружей и винтовок, которые они либо покупали, либо воровали.
Когда они обсуждали всё это, сразу после первого удара по аэродрому и шлюзам ОБЭ, Ревик и другие даже рассматривали возможность захвата других карантинных городов, как только они разберутся с Кассандрой — как для вербовки, так и для уничтожения полицейского государственного аппарата.
Это было тогда, когда он всё ещё находился под кайфом от света и чувствовал себя наиболее оптимистично — не только в отношении их шансов остановить Тень, но и в отношении его шансов вернуть свою жену и, возможно, даже дочь.
Удивительно, как быстро всё могло измениться.
Он, конечно, разрабатывал планы преемственности ещё в Сан-Франциско.
Он знал, что эти планы в значительной степени бессмысленны, учитывая нынешнюю обстановку вокруг земного шара, но он также знал, что чем дольше они смогут поддерживать некоторое подобие цивилизации среди тех, кто остаётся в живых, тем больше у них шансов выжить.
Он знал, что Балидор и Врег (при условии, что кто-то из них выживет) сделают то же самое. В смысле, они сделают всё возможное, чтобы обеспечить остальных неким подобием структуры, предпочтительно такой, которая казалась бы им знакомой. Никто не питал иллюзий, что всё вернётся на круги своя, независимо от того, сколько из них выживет.
Тем не менее, следующий уклад материальной жизни будет проще принять, если там останется хоть небольшой призрак социальных, политических, военных и религиозных структур из последнего известного им мира.
Тарси, похоже, была согласна с Ревиком и в этом вопросе.
Ревик не знал, что сказала бы Элли.
Он пытался думать об этих вещах, о будущем, о том, как она могла бы подойти к этому, но понимал, что, скорее всего, он не достиг успеха с этими мыслями. Его прошлое протекало почти полностью в мире видящих, её — почти полностью в человеческом мире. Они просто смотрели на вещи по-разному, и он знал, что, вероятно, в результате пропустил то, что она уловила бы.
Он мог только надеяться, что Джон восполнит пробелы.
При этой мысли Ревик взглянул на Джона, бегло оценив его своим светом.
Он держал свою боль под контролем. Вид того, как его сестра рухнула замертво на ковёр в номере, должно быть, немного погасил огонь между ним и Врегом — по крайней мере, временно. Ревик всё ещё чувствовал самые края этого притяжения на них обоих, но это не должно было помешать.
Глядя на них сейчас, с этого странного отрешённого расстояния, которое появилось за последние несколько часов, он понимал, что они завершат эту связь, если выживут.
Они каким-то образом подходили друг другу.
Действительно, глядя на них сейчас, он понял, что уже воспринимал их как супругов, несмотря на все проблемы, которые они пережили за последние несколько месяцев.
Несмотря на то, что он сделал с Джоном в Сан-Франциско.
Впервые он вознёс особую молитву за этих двоих, надеясь, что они получат это время вместе — надеясь, что они переживут это, ради блага всех тех, кто придёт после.
Ревик даже мельком усомнился, стоило ли ему вообще позволять мужчине, занимавшему «командную» должность для всего человечества, сопровождать его в этом самоубийственном походе. Никто не возражал, даже Балидор или Врег, и этому Ревик тоже удивился.