Мост
Шрифт:
Однако они всё ещё старательно скрывали свои улыбки от Ревика.
Наступило очередное молчание, когда Элли, казалось, заговорила с ним.
— Мы уедем завтра, — повторил Ревик предостерегающим тоном. — Мне нужно сделать кое-какие приготовления, кое-что изменить. Ладно?
Элли скрестила руки на обнажённой груди. Джон увидел, как она испустила нечто похожее на облегчённый выдох, прямо перед тем, как более спокойный взгляд смягчил выражение её лица, убрав ту резкость, которую он видел в её глазах и свете.
Ревик
— Ладно. Тогда я беру с нами Балидора, — пробормотал он, качая головой. Больше всего сейчас он казался усталым, как будто размышлял вслух. — … И Врега. Бл*дь, — он нахмурился ещё сильнее и уставился в пол. — Нам надо просто собрать вещи. Нет никакой причины оставлять кого-то здесь, если мы делаем это таким образом. Нам в любом случае нужно двигаться вглубь страны.
Элли не двигалась, только наблюдала за реакцией Ревика.
Она не изменила выражения лица, но оставалась там, где была, и её свет излучал бледное тепло, которое Джон почти чувствовал даже с того места, где он сидел вместе с остальными.
В любом случае, она, похоже, знала, что Ревик снова в режиме планирования и больше не спорит с ней, а пытается разобраться в логистике.
Джон смотрел на них, до сих пор находясь в шоке от того, чему только что стал свидетелем.
Он не мог оторвать глаз от самой Элли, больше не заботясь о том, насколько это может быть неуместным, учитывая, как она выглядела, даже с её длинными тёмными волосами, покрывающими довольно большую часть её туловища спереди. Он никак не мог понять этого пустого, но абсолютно присутствующего выражения, мелькнувшего в этих нефритово-зелёных глазах. Она просто стояла там, совершенно ни капли не смущаясь, хоть на ней и не было никакой одежды.
Пока Джон наблюдал за ней, слабая, почти счастливая улыбка постепенно согрела уголки её губ.
Он полагал, что это тоже имеет смысл. Она получила то, чего хотела.
Что-то в этом выражении лица на мгновение напомнило Джону Тарси, хотя он и сам не мог бы точно сказать, что именно.
Когда Джон снова взглянул на Ревика, он тоже увидел в его глазах раздражённое облегчение, смешанное с чем-то вроде негодования, когда он смотрел на свою жену. Однако Элли продолжала улыбаться ему, и Джон увидел, как облегчение сменилось ещё более мрачным гневом.
— А теперь иди и надень какую-нибудь грёбаную одежду, — прорычал Ревик. — Или я передумаю… и запру тебя в подвале до своего возвращения!
Воцарилось молчание.
До этого самого момента Джону и в голову не приходило, что Элли не произнесла ни единого слова с тех пор, как вошла в комнату, несмотря на её напряжённую перепалку с Ревиком.
И всё же, несмотря на отсутствующий взгляд, который по-прежнему жил в её зелёных глазах, пока длилось это молчание, она сделала то, чего Джон никак не ожидал.
Она рассмеялась.
Глава 21
Стыд
Ревик откинулся назад в кресле самолёта, пытаясь устроиться поудобнее, главным образом за счёт переставления своих длинных ног в пространстве между его сиденьем и местом перед ним.
Ничто, изначально предназначенное для человеческого общественного транспорта, никогда не подходило ему.
И всё же он не пытался встать, даже для того, чтобы размять ноги.
Причина этого в первую очередь крылась в темноволосой голове, лежащей у него на коленях, а также в бледной руке, обвивающей его бедро. Та же самая рука сжала его сильнее, когда он изменил позу, а затем расслабилась, как только Ревик расслабился сам.
Вздохнув, он провёл пальцами по своим волосам, стараясь не думать о ней, по крайней мере, в этот момент. Он обнаружил, что почти невозможно не иметь каких-то обрывочных мыслей о ней в глубине своего сознания, независимо от того, что он делал, но, как минимум, он попытался отодвинуть их на задний план своего бодрствующего сознания.
Сейчас, как минимум, ему нужно дать передышку своему разуму — во всяком случае, не считая того, как она вписывалась в новый план.
Он сидел в задней части салона — в основном по привычке.
Он не знал, почему сел здесь, если не считать того факта, что обычно он больше ходил, так что неспособность откинуть сиденье обычно не беспокоила его. Ему вообще нравилось сидеть спиной к стенам — старая привычка разведчика, даже если не брать в учёт войны и некоторые личности, которые он привил себе за эти годы.
И всё же он мог бы взять Элли с собой в другую часть самолёта, где они оба могли бы поспать.
Но спать ему не хотелось.
Наоборот, он мог бы направиться в то помещение, которое раньше служило салоном первого класса, где, как он знал, сидели Врег, Балидор и Юми, наверное, обсуждая детали этого нового плана, или даже самих Ревика и Элли — он знал, что они делали время от времени, хотя пытались скрыть это от него.
Впрочем, он тоже не чувствовал себя особенно общительным, даже с точки зрения обсуждения стратегии.
Ему нужно ещё раз поговорить с ними до посадки самолёта, но это могло подождать.
А сейчас он просто хотел покоя в своём собственном сознании — или такого покоя, какой он мог получить в эти дни, со связями между ним, Джоном, Мэйгаром и Элли.
Может быть, из-за этих связей он обнаружил, что в эти дни жаждет тишины больше, а не меньше. Он поймал себя на том, что ему тоже всё чаще хочется побыть одному — или, точнее, только с Элли, даже для этого требовался искусственный физический барьер того или иного рода между ними и остальной частью их странного квартета.