Мостовые ада
Шрифт:
Артур понимал, что лгать бесполезно. Он и так уже себя выдал. Артур набрал в легкие побольше воздуха и задал вопрос:
– Вы убили Флинна?
– Флинна?
– наморщил лоб Лодермилк.
– Не помню, кто это такой. Расскажи мне о нем.
– Он был моим соседом по комнате в самом начале семестра, - резко сказал Артур.
– Не очень способный парень.
– А, да. Теперь вспоминаю. Да, мы убили его, и именно по этой причине. Потому что он был не слишком умен.
– Лицо Лодермилка хранило бесстрастное выражение, но глаза затуманились.
– Но, как я уже и говорил, мы не убивали его таким варварским методом. Он
– А Кимброу? Он был куда умнее меня. Его тоже убили безболезненно?
– Кимброу я помню, - с нескрываемой горечью произнес Лодермилк. Очень хорошо помню. Он приходился мне... дальним родственником. Мы убили его по совершенно другой причине. Кимброу был готов отдать свою жизнь за возвышенную абстрактную идею. К несчастью, в качестве этой идеи он выбрал натуризм. Он добровольно взял на себя миссию, исполнитель которой не должен был выжить... Ну, он и не выжил. Миссия заключалась в устранении руководителя высокого ранга, противника натуризма. Если говорить совершенно точно, Кимброу должен был убить меня. Как видишь, он был своеобразным человеком. Вот ты, например. Согласился бы ты умереть ради того, чтобы в отдаленном будущем восторжествовала некая экономическая и этическая система, которая может еще оказаться неверной?
– Нет, - честно сказал Артур.
– И я тоже. Я не могу понять таких людей, как Кимброу. Мы полагаем, что существует определенный тип людей, которые бессознательно стремятся к смерти. Разумеется, они предпочтут отдать жизнь не просто так, а за какое-нибудь благородное дело. Но в основе лежит инстинктивная тяга к смерти. А другие люди точно так же инстинктивно стремятся жить. Мы не знаем, каковы корни этого глубинного отличия между ними. Но, похоже, все зло в мире происходит от людей, движимых стремлением к смерти. Возможно, эти две тенденции передаются по наследству, как группы крови. Хотя я сомневаюсь, чтобы это было так просто. Что ты хотел сказать?
– Вы убиваете людей, подобных Кимброу, с целью возможного улучшения человеческой породы?
– воскликнул Артур.
– Ну разумеется, нет. Не могу утверждать, что мы не станем предпринимать таких шагов в будущем, но и тогда это гораздо лучше осуществлять посредством генетического контроля.
– Тогда зачем?
– Артур, - терпеливо сказал Лодермилк, - мы представляем собой совершенно секретную, противозаконную и теоретически невозможную подпольную организацию. Каждый из нас - в ответе за множество жизней. Мы не можем держать в своих рядах людей, которым нельзя верить. Даже если они - наши братья.
Артур нетерпеливо взмахнул рукой.
– Вот оно! Вот в чем дело! Зачем тогда все эти глупости... Вот почему я не верил, когда вы говорили о том, что все вернется в норму. Почему бы вам...
Он оборвал фразу. Лодермилк понимающе и иронически усмехнулся.
– Ты хочешь спросить, - сказал он, - почему бы нам просто не перебить правящие семьи и не захватить власть?
– Да, - сказал Артур.
Ему было ужасно стыдно. Он чувствовал себя совсем несмышленышем.
– Ну что ж. Если не принимать в расчет некоторых технических сложностей, которые по большому счету преодолимы, если бы мы действительно решили так поступить...
– Вы бы это осуществили, - сказал Артур.
– Думаю, ты прав. Только зачем нам это делать?
– Чтобы положить конец аналоговой системе, - терпеливо ответил Артур.
– Чтобы получить
Артур сделал беспомощный жест. Он думал о доме, в котором вырос переполненном обитателями доме, который разваливался на части под толстым слоем краски, маскирующей упадок. Разваливался потому, что строительство новых домов отняло бы слишком много времени и человеческих ресурсов, а прибылей Магазину не доставило бы. Переполненном обитателями - ибо грешно ограничивать рождаемость в семьях потребителей, ведь Магазину нужны покупатели!
Он думал о скудной еде, которая подавалась на стол в их доме, и о постоянном чувстве голода - иногда слабеющем, но никогда не затихающем совсем. Потому что чревоугодие было грехом (для потребителей). Потребителю не нужен жир, ему нужны только мускулы, чтобы работать как следует. И еще потому, что едоков было слишком много - и с каждым годом становилось все больше.
Он думал о той жуткой пародии на поцелуй, которой обменялись они с Глорией под вязом, и о тысяче и одной бессонных ночей, которые он провел в одиночестве, мучаясь стыдом и желанием... Не существовало одного слова, которым можно было описать все это. По крайней мере, приличного слова точно не было.
– Я все понимаю, - кивнул Артуру Лодермилк.
– Но подумай вот о чем. Вспомни своих знакомых в Гленбруке. Кто из них был бы способен выполнять свою работу, если бы у него не было аналога?
Артур задумался.
– Немногие.
– Вот именно. Первоначально аналоговая обработка была предназначена в качестве лечения психически неуравновешенным личностям, опасным для общества. Но она оказалась настолько эффективной, что понятие психической нормы утратило смысл. За последние полтора столетия психическая нестабильность распространилась повсеместно. Мы не располагаем точными цифрами, но у нас есть весомые причины считать, что трое людей из десяти без опеки ангелов-хранителей вели бы себя абсолютно безумно. Ты хочешь уничтожить существующий ныне порядок вещей. Мы тоже этого хотим. Расскажи мне, как нам следует поступать?
Артур сердито взмахнул рукой.
– Можно действовать постепенно. На протяжении жизни одного поколения...
– Не выйдет. Психически здоровых людей рождается недостаточно, чтобы обеспечить работу жизненно необходимых систем, таких как производство пищи, энергоснабжение, канализация. Разумеется, со временем иммунным придется взять на себя управление всеми функциями. Но мы пытаемся оттянуть это, насколько возможно. Да-да, именно это я и хотел сказать! Мы бы хотели отложить переворот до тех пор, пока нас не будет достаточно, чтобы занять все необходимые посты. Но мы не думаем, что нам так повезет. Несмотря на все наши усилия, крах существующей системы произойдет, скорее всего, еще до конца этого столетия. И это будет достаточно страшно и уродливо.
Он немного помолчал и продолжил:
– Когда я говорил, что каждый из нас - в ответе за множество жизней, я имел в виду жизни нормалов. Мы с вами - доверенные лица, хотим мы того, или нет. Быть может, ваши внуки смогут поступать, как им захочется. Я очень надеюсь, что так оно и будет. А мы должны делать то, что нужно делать. И кое-что из этого тоже уродливо и страшно. Хотя я бы не назвал нас самыми несчастными среди людей. Я сам прожил полную жизнь, в которой было неожиданно много радостей - хотя и печалей хватало...