Мотив омелы
Шрифт:
Услышав нас, Джонатан оглядывается через плечо, прищуривается, глядя на Элая, затем переводит взгляд на меня.
— Мисс Ди Натале.
— Ты переставил мои романы.
Он выгибает тёмную бровь.
— Ничего страшного. Я сам представлюсь, — протягивая руку к Элаю, он говорит: — Джонатан Фрост.
— Элайджа Голдберг, — Элай улыбается Джонатану, и в его глазах определённо мелькает огонёк. Я наступаю ему на ногу, заставляя его поморщиться. — Чёрт, Габби.
— Ах, так она со всеми такой ангелочек, — говорит Джонатан.
Элай
— Итак, Габриэлла, — говорит Джонатан, — я не знал, что сегодня день под девизом «Приведи своего друга на работу».
— Не угадал. Сегодня день «Приведи своего соседа-по-комнате-детского-психотерапевта-и-публикующегося-детского-автора-на-чтение-вслух-и-марафон-раздачи-автографов», — говорю я ему с широкой, торжествующей улыбкой.
— Соседа по комнате, — повторяет Джонатан. На его челюсти опять подёргивается мускул. Костяшки его пальцев побелели от того, как он стискивает детективы обеими руками.
Элай обнимает меня за талию и улыбается мне.
— Мы также лучшие друзья. С тех пор, как она была скромной первокурсницей, которая приставала к моей прекрасной персоне старшекурсника.
— Неправда! Сказать, что я не могу найти библиотеку — это не подкат!
Элай улыбается.
— Моя версия мне нравится больше, — он снова поворачивается к Джонатану. — Я показал ей, где находится библиотека, мы поладили, и с её второго курса мы живём вместе.
Джонатан моргает.
— Живёте вместе. Ты. Она.
— И Джун тоже, — беспечно говорит Элай, — которая на два года младше меня и на год старше Габби. У нас с Джун была совместная программа, затем Джун поладила с Габби, когда я познакомил их, пока мы занимались в библиотеке. Я тот самый клей, который сделал нас троих соседями по комнате, когда они ещё учились на первом курсе, а я остался для магистратуры.
Что-то в выражении лица Джонатана меняется.
— А. Понятно.
Элай наклоняет голову.
— Это, наверное, прозвучит странно, но…ты выглядишь знакомым.
Джонатан с минуту пристально смотрит на него.
— Да, если подумать, ты тоже.
— Детей нет, верно?
— Боже, нет, — отвечает Джонатан. — Пока что, во всяком случае.
Я пытаюсь и совершенно не могу представить себе Джонатана, обладающего хоть одной каплей нежности в теле.
— Ты же знаешь, что детям нужны такие вещи, как тепло, улыбки и беседа, которая превосходит сухой сарказм, верно, Фрост?
Джонатан бросает на меня испепеляющий взгляд.
— Может, мы ходим в один и тот же спортзал? — тепло говорит Элай, пытаясь сгладить неловкость.
Джонатан бросает взгляд в его сторону.
— Да, может, так оно и есть. Я завсегдатай заведения на…
Оставляя этих двоих наедине с их раздражающим маленьким сеансом сближения, я высвобождаюсь из объятий Элая и направляюсь в комнату отдыха, чтобы повесить пальто.
Я громко прочищаю горло. Они смотрят на меня.
Постукивая по своим наручным часам, я выгибаю бровь, идеально подражая Джонатану. Уголок его губ приподнимается, прежде чем он прикрывает рот рукой и прочищает горло.
— Как в зеркало посмотрел, — говорит он.
Я показываю ему язык.
— Вот так я уже не делаю.
Игнорируя Джонатана, я поворачиваюсь к своему бывшему лучшему другу, ставшему предателем, и говорю ему:
— Тридцать минут до начала, Элайджа.
Мой телефон начинает вибрировать в кармане платья, когда Элай и Джонатан возвращаются к болтовне. На самом деле, я запоздало осознаю, что он вибрировал уже какое-то некоторое время. Извлекая его, я чувствую, как мои плечи напрягаются. Очередное сообщение с незнакомого номера. Но я знаю, кто это.
«Ты получила цветы?»
«Я хочу поговорить».
«Пожалуйста, Габби. Прошло шесть месяцев. Разве ты не можешь дать мне ещё один шанс?»
— Что такое? — спрашивает Элай, наблюдая, как я сжимаю телефон до побеления костяшек пальцев.
Я качаю головой, блокируя номер, затем засовываю телефон обратно в карман платья.
— Ничего. А теперь прошу меня извинить. Мне нужно поговорить с мистером Фростом.
Проходя мимо Джонатана, я указываю пальцем в сторону комнаты для персонала. Джонатан что-то бормочет себе под нос, затем следует за мной.
Дойдя до арочного прохода, ведущего на кухню, я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Он отрывает взгляд от моей задницы. У него хватает такта выглядеть немного смущённым, и на его щеках появляется румянец.
— Закончил? — спрашиваю я.
Он отводит взгляд.
— Я не хотел… — он прочищает горло, теребя воротник. — У тебя мишура на…
— А, — я ощупываю себя сзади, и вот оно, симпатичная полоска серебряной мишуры, прилипшая к моей заднице. Я снимаю её и тоже прочищаю горло. — Ладно. Хорошо. Вернёмся к делу. Мне нужна твоя помощь с мероприятием и автограф-сессией после этого.
Джонатан выгибает бровь и прислоняется плечом к стене, скрестив руки на груди.
— Моя помощь в проведении мероприятия, которое диспропорционально увеличит твои продажи, — он прищёлкивает языком. — Дохлый номер, Ди Натале.
— Джонатан, — я подхожу ближе, понижая голос. — Пожалуйста. Мне нужен кто-то, кто будет держать толпу в узде. Родители могут быть чванливыми говнюками.
Он наклоняется и говорит:
— Я знаю. Вот почему я не утруждаю себя попытками иметь с ними дело.