Мотылёк
Шрифт:
Катя. Вы что, стесняетесь к бабушке ехать?
Петрович. Очень стесняюсь. И к бабушке стесняюсь, и вообще, я страсть какой стеснительный.
Катя. И очень напрасно. Вы так хорошо поете, что вам совершенно нечего стесняться. Если что, вы спойте, и все.
Петрович. План ничего, но пока рано так уж сразу и петь. Могут подумать то-сё.
Катя. Очень даже зря вы так. Мама говорит – умей самовыражаться, иначе так будешь жить чужой жизнью.
Петрович. Ты умная девочка. И мама у тебя очень умная. Правильно все говорит. Надо самовыражаться, этить твою… прости. Я хотел сказать, что вредно жить чужой жизнью. Вот бабочка сначала в коконе болтается, формирует, так сказать, свою красоту, а время приходит, и появляется этакое чудо природы. Красивое, полезное. И полетела. Но есть украшение природы, а есть паразиты. И ведь тоже очень красивые! «Мертвая голова», например.
Катя. Бабочка?
Петрович. Ну, само собой. Только она у пчел мед тырит. Пчелы – трудяги, бывает, ее и кончают на месте преступления.
Катя. Кончают?
Петрович. Зажаливаютнасмерть. Беспощадно.
Катя. Пчелам так меда жалко?
Петрович. И меда, и для порядка. Как иначе?! Другие паразиты налетят.
Катя. Почему тогда эта «Мертвая голова» другие продукты не ест?
Петрович. Не может. Да и времени нет меняться. Бабочки мало живут. От рассвета до заката.
Катя. «Мертвой голове» до заката потерпеть надо.
Петрович. Зачем же ей тогда жить вообще, без удовольствия единственного?
Катя. Для красоты только.
Петрович. Для красоты. Легко сказать – для красоты. Другие вон и для красоты, и с удовольствиями.
Катя. Вот это и значит – уметь самовыражаться. Другие и так, и так, а она только для красоты.
Петрович. Не знаю. Может, правильно. Почему нет? Идите вы все…
Катя. Вы с кем разговариваете?
Петрович. С жизнью, дочка. Ты вздремни. До города еще час трястись. В обход чуть пойдем. Мимо постов.
Катя. Вы еще песни знаете?
Петрович. Десять штук. Слово в слово. Три года учил. Например, такая…
И Петрович поет опять, а Катя делает вид, что старается уснуть, но на самом деле из-под чуть приоткрытых век продолжает любоваться проносящимися мимо грузовика звездами, горящими в ночном небе.
Вера припарковывает машину на привычном месте. Они с Зоей выходят наружу и тут же оказываются окруженными со всех сторон девицами.
Климова. Девочку дальнобойщик залетный забрал. Бильбо отмутузил и забрал.
Вера(сплевывая в сердцах). С Бильбо один геморрой. Куда повез?
Климова. На столицу пошел.
Вера. Что за машина?
Климова. КамАЗ. Номера не разглядели. Синий тент.
Бильбо(робко подавая голос из-за спин девушек). Пятьдесят семь – последние.
Климова (Зое). Твой звездный час, подруга, о тормозах забудем. Ночь удалась. Давайте скорее, телухи, пока девчонка цела.
Вера. Климова, помпу и патроны тащи.
Климова быстро притаскивает из джипа ружье и набитый патронтаж. Зоя садится за руль, Вера с ружьем рядом, и машина, взвизгнув тормозами, срывается с места.
Зоя(ожесточенно крутя баранку). Банзай! Вера. Экономь силы, чую, он в обход попрется, там ни постов, ни милиции.
3оя. В милицию будем звонить?
Вера(мрачно). Не буди лихо, пока оно тихо. Попробуем сами отбить. Может, у водилы со страха совесть проснется. Зоя. Стрелять будешь, если не проснется? Вера. Буду.
Петрович(глядя в боковое стекло). Боюсь – не хотят тебя дяди и тети бабушке отдавать.
Катя. Не хотят?
Петрович(успокаивая ребенка). Скучать будут.
Катя. Придумала – давайте тогда к ним еще раз заедем, я с ними попрощаюсь.
Петрович. Отличная идея. Как же я сам не допетрил!
Катя. А как вас зовут?
Петрович. По-граждански – Михаил Петрович, но я люблю, когда меня называют Мигель. Есть еще один нормальный певец с таким именем. Нас обоих зовут Мигелями. А тебя?
Катя. Катерина Андреевна.
3оя. Я его вижу. Синий тент, номер девятьсот пятьдесят семь. Зуб даю, он.
Вера. Подрули поближе, мигай дальним, потом я в воздух бахну, оценим реакцию.
Зоя. Если он остановится, что тогда?
Вера. Тогда?! Катю заберем – и в город.
3оя. А с извращенцем что?
Вера(опуская стекло). С извращенцем? Пожурим немного.