Мотыльки
Шрифт:
Маша сидела в первом ряду и широко открыв глаза, слушала, как в её соседок по комнате летят грубые слова.
Она бросила взгляд на Женю. Тот стоял возле окна. «Его-то почему не выставили перед всеми? – недоумевала она. – Ведь это он то самое яблоко раздора.
Почему всегда стыдно должно быть только девочкам?»
Она сверлила его взглядом. Но Женя смотрел не на нее. С ехидной улыбкой он наблюдал, как смакуют неприятные подробности про каждую из тех, кого совсем недавно целовал. Маше стало мерзко. Хотелось встать и просто уйти. Но она робко поглядывала из стороны в сторону, перебирая собственные пальцы.
Но главный шок был впереди.
После долгой эмоциональной тирады о нравственности, завуч вспомнила о том, что в стране уже демократия и предложила педсовету проголосовать. Исключать подростков из учебного заведения или на этот раз простить.
Маша вскрикнула, закрыв рот руками. Алла стояла, мотая головой и со слезами просила не выгонять её. Бормотала, что всё осознала.
И только Валя стояла, словно онемевшая. Она смотрела в никуда. В душе был шок и мозг отказывался верить в происходившее. Домой? Опять туда? Завтра за ней приедет мать. И её жизнь вернётся на прежние круги ада.
Маша заметила, как играют скулы на Валином лице. Конечно, она не могла прочитать её мысли, но видела, каким шоком для неё стало объявление. Но она не плакала и не умоляла, как Алла. И никто не знал, чего ей стоило сдерживать себя. Как хотелось не стоять с каменным лицом, а швырнуть прямо в эти рожи чем-то потяжелее. Тяжело дыша, так, что было видно как грудь то поднималась, то опускалась, она старалась не смотреть ни на кого. В ушах эхом прозвучал вердикт… Исключить из колледжа за аморальное поведение.
Алла никак не могла успокоить свою истерику. Она и сама не понимала, чего так боялась. Вернуться домой с клеймом позора семьи, не оправдавшей ожидания матери. Или потерять только появившееся ощущение свободы, которое она обрела здесь. В голове постоянно звучал требовательный голос матери: «Тебе нужен этот диплом».
Маша сидела, зажав рот руками и переводя взгляд с одной на другую. Ей было жаль девочек. Но встать и сказать что-либо в защиту хотя бы одной из них, она так и не решилась. Лишь скрестила ноги, поджав их, как собака прячет хвост в моменты опасности.
Она сама себя ненавидела за эту трусость. Ведь завтра на их месте окажется любой из этой комнаты. Может, даже она. И точно так же, никто не скажет слова в защиту. Вот она – стая. В которой она, Маша, далеко не альфа-самка. А лишь трусливый щенок, который молча, опустив глаза, наблюдает за травлей сородичей.
Глава 2
Спустя пять лет
Валя
Вы когда-нибудь стояли на краешке скалы? Так, что пальцами ног ощущаешь поток воздуха. Так, что вот.
Всего полшага – и ты летишь!
А вдруг, люди всё-таки летают?
Закрыв глаза и подняв лицо вверх, она раскинула руки в стороны. И каждой клеточкой отдавалась этому чувству. Все звуки вокруг стали чётче, а всё то, что там, за вершинами этих гор – так второстепенно. Давно она не ощущала такой лёгкости и свободы. Выше только облака, усевшиеся на вершины гор, покрытые снегом. И совсем не было страха, только желание вдохнуть поглубже и закричать громко, так, чтобы эхо разнесло этот крик по окрестностям.
Неожиданно она почувствовала, как в бренный мир её вернули. Нагло, резко. Грубая мужская рука просто обхватила за талию так, что она успела только громко вскрикнуть.
А нарушитель личных границ уже оттолкнул её назад, дальше от края скалы.
– Что бы это ни было – оно того не стоит! – с испуганными глазами парень смотрел на не менее перепуганную девушку в зелёных шортах и бежевой майке.
До неё начало доходить, что он имел ввиду.
– Да вы с ума сошли, такое думать? Я не собиралась прыгать. У меня, вообще, дома ребёнок маленький.
– Вот и думайте о нём. На кой чёрт становиться на самый край? Здесь высота больше трёх тысяч.
– Без вас знаю. Псих.
Вместо благодарности, девушка окатила его полным гнева взглядом, и пошла к остальным туристам.
Она поправила волосы, спрятав короткий локон за ухо, и оглянулась. Незнакомец уже спускался с другой группой. С досадой подумала о том, какой удивительный момент он испортил. Она тысячу лет не была в горах. Да что там. Даже за город выбраться – целое событие. С тех пор, как родился Данька, все стало намного сложнее. Включая и отношения с его отцом. Славка до и после свадьбы – два разных персонажа.
Пока ему нужно было «разморозить» Валю, как он сам говорил, он и ухаживал красиво, и в любви признавался, крича об этом на всю улицу, и через лужи переносил. Валя с грустью вспоминала, каким он был галантным. И, что важно, терпеливым. Она и сама понимала, что невозможно всю жизнь быть Снежной королевой, но поделать с собой ничего не могла.
После позорного возвращения из колледжа, отчим усердно взялся за её воспитание. Не разрешал ходить на дискотеки, а если она сбегала – наказывал, заставляя делать кучу дел по дому. Но это ерунда.
Урод, зная, что мать на работе, приходил на обед домой и попросту домогался падчерицу. То вставал на пути, когда девочка мыла полы, опустившись на колени, то садился на диван рядом и «поправлял» халатик девочке, которая тут же вскакивала и убегала в другую комнату.
Когда однажды, он прижался к ней, мывшей посуду, да ещё и одну руку положил на ягодицу, Валя по инерции, сама не поняла как – с разворота опустила на голову тарелку, которую держала в руке.
А мать, разумеется, поверила в его версию. Что это она, Валя, этакая «Лолита», хотела любой ценой заполучить девяносто килограмм счастья с пивным брюхом. И Валя переехала к бабушке, которая давно звала девочку к себе, но мать категорически запрещала им даже общаться. Если до этого Валя общалась с бабушкой тайком от родни, считающей, что «безумная старуха мечтает отобрать любимого ребёнка только ради пособий», то в в тот злополучный день просто собрала наспех всё, что вместилось в большой туристический рюкзак и сбежала.