Мотыльки
Шрифт:
– Заходи.
– Зачем? – девочке уже совсем не нравилась затея.
– Не боись. Заходи, – и встала так, что шансов убежать не оставалось. Маша испуганно оглянулась. Дверь кабинки была открыта. Оттуда шёл застоявшийся, отвратительный запах.
– Девочки, я не хочу.
– А мы хотим, – гоготнула блондинка. – Да, Нюрок?
– А то, – её подружка достала из кармана трико сигарету и спички.
– Давай-давай, – Лёля толкнула Машу внутрь, забрала у своей приятельницы зажжённую сигарету и протянула её напуганной девочке. – Держи.
– Н-не буду.
– Будешь, – Лёля насильно разжала ей пальцы. Маша вскрикнула. – Короче, так. Пока не скуришь – отсюда не выйдешь. – и зажала сигарету в кулак.
– Я буду кричать, ваших родителей вызовут, – всхлипывая, Маша пыталась разжать руку. Но хватка старшекурсницы была куда крепче.
Лёля замахнулась кулаком.
– А с крысами знаешь, что делают? Да и кого вызовут? С того света автобусы не ходят. – Довольная своей шуткой, громко загоготала. – Давай. Быстрее справишься, быстрее выйдешь.
– Но зачем?
– Ты забыла? Священный обряд, – и почти подружески положила ей руку на плечо. – Справишься – докажешь, что ты не лох. И достойна быть принятой в семью «мигулей». А нет… – Она многозначительно покосилась в сторону бачка. – Будешь каждый день дежурить. Здесь.
Лёля убрала руку.
– Смотри. сигареты дорогие, импортные. Выкинешь – будешь должна кучу бабок. И вообще. Тут дела на полминуты.
И вышла, захлопнув дверь кабинки. Маша стояла с сигаретой в руке. Руки дрожали. Она не знала, как вообще, нужно держать это, как курить. Ей становилось дурно от смешавшихся запахов кабинки и сигареты. Ей всю жизнь говорили, что курение убивает, что курят только падшие женщины. И если она сделает затяжку – это шаг в пропасть, к тем, кто бреют ноги и спят с мальчиками. Маша с ужасом смотрела на белую свёрнутую трубочку, от которой шёл лёгкий дымок. В чёрно-красных тлеющих угольках она видела весь ужас своего будущего.
– Она сейчас потухнет. И вот тогда ты попала, – послышался голос из-за двери.
А может, всё не так ужасно? Сколько она видела девчонок, которые курят тайком. Да и мальчики. Иногда, она даже завидовала тем девочкам, которые хихикая, обсуждали что-то, о чём говорили только вполголоса. В любом случае, оставаться здесь она больше не могла.
Маша сделала вдох.
А выдохнуть не успела. Дым обволок изнутри всё, словно целлофановый пакет, а живот скрутило, как от просроченной колбасы. Маша не могла сделать ни вдох, ни выдох. Она закашлялась. Так, что казалось, будто лёгкие сейчас просто выпадут ей на ладонь. Маша кашляла и тарабанила в дверь кабинки. Но хохот не прекращался. Под рёбрами кололо.
Возможно, именно тут она и умрёт. Вот так глупо. С сигаретой в руке. От мысли, что мать узнает про эту картину, Маше стало жутко. Она понимала, тем, кто за дверью, абсолютно всё равно. Маша наклонилась к унитазу и начала черпать оттуда воду, растирать ею себе лицо, смачивать губы.
– А что тут за собрание полуночное? – резко оборвал хохочущих девиц, голос дежурной по этажу.
Маша замерла. Затем, услышав топот убегающих ног, наспех выкинула окурок в унитаз и вытерла лицо футболкой. Неужели она спасена? Маша не раздумывая открыла дверь. Взгляд ее был испуганным, а глаза покраснели. Женщина, дежурившая на этаже, а заодно и преподаватель одной из дисциплин в колледже стояла, сложив руки на груди. Маша еще не всех педагогов помнила по именам. Поэтому просто робко буркнула: «Здрасьте» – и прошмыгнула мимо. Она слышала, как та угрожающе кричала что-то по поводу курения в туалете. Но сейчас было важнее добежать до комнаты, которая, как назло, находилась чуть ли не в другом конце коридора.
Она буквально влетела в комнату. И замерла на пороге.
Мучительницы вновь, развалившись, сидели на её кровати. Алла сидела напротив, на своей. Она вопросительно посмотрела на побледневшую Машу.
– А что случилось? Я не поняла, – искренне удивилась Алла. Но у Маши от страха пропал голос. Она так и стояла на пороге, переводя взгляд с одной на другую. В коридоре послышались шаги дежурной, и её голос.
– Так! Кто ещё не по своим комнатам? – Она сзади подошла к Маше. – Чего стоим? Быстро на место, пока я докладную не написала.
И заглянула поверх её плеча.
– А эти красотки что тут делают? А ну, пошли по местам.
– Всё, идём. Мы к подружкам в гости заходили, – Лёля неуклюже встала с кровати. Сетка облегчённо, со скрипом, вернулась на место. – Не наводите суету.
– Ты мне договоришься, Аверина. Вылетишь в-миг.
Старшекурсницы прошли мимо напуганной Маши.
– До завтра, подружка, – подмигнула одна из них. отчего у Маши похолодело внутри.
«До завтра? Нет, пожалуйста». она бросилась к кровати и, уткнувшись в подушку, громко зарыдала.
Она видела Аллу, которая сидела в недоумении, только не знала, что соседке по комнате не было жалко эту серую мышку, каковой она считала Машу. Скорее, любопытно. Что же там такого произошло? Об этом она и спросила Машу.
Но Маша молча села на постель, разделась, и вновь легла. Свернувшись в клубок, отвернулась к стене. До самого утра она не проронила ни слова.
Алла
За месяц до поступления…
– Не дёргайся, – мать довольно грубо проводила расчёской по волосам. Та застревала, и женщина резкими движениями дёргала гребнем вниз. Алла зажмуривалась, иногда тихо «айкала».
– Мам, ну пожалуйста, давай подстрижём их.
– Рехнулась? С короткой стрижкой ты будешь похожа на рабочий класс. Парням нравятся длинные волосы.
– Да и плевать. Зато мыть легче. И расчёсывать. Ну, мам… – хныкнула девочка.
– Не ной. Я тебе сто раз говорила, – мать, довольно эффектная женщина, в дорогом шёлковом халате, с макияжем, несмотря на то, что они находились дома, продолжала расчёсывать дочь, – твоя красота – твоё главное оружие в достижении цели. А целью у нормальной девушки, должно быть не столько образование…
– А удачно выйти замуж, – недовольно, одновременно с матерью, договорила фразу, Алла. – Слышала, знаю.
– Не ёрничай. Посмотри на нас с отцом. Если бы я вышла за какого-то Васю Пупкина, не было бы у тебя ни платьев этих, ни косметики. И да, это именно благодаря связям отца, ты не в какое-то ПТУ поступаешь, а в международный, между прочим, колледж.
Мать обошла дочку и встала спереди.
– Слушай меня внимательно, – женщина буквально сверлила девочку своими васильковыми глазами. – В этом заведении все детки не простые. Но абы с кем шуры-муры не крутить. Времена сейчас такие, многие очень больно падают. Хоть и пытаются держать марку. Мы слишком много в тебя вкладываем. Ты не имеешь права размениваться на ерунду.