Мой ангел-хранитель
Шрифт:
Укутанная в шерстяную шаль Бриггита переводила свое внимание то на воцарившуюся ночь, то на старинные рукописи, лежащие на подоконнике. Взгляд женщины был полон раздумий, отчаяния. Она смотрела в потревоженную ветром бумагу, словно старалась найти в ней ответ на главные, мучающие её вопросы: правильно ли она поступила, что пожертвовала счастьем единственной дочери ради союза двух миров? Правильно ли она поступила, что привезла её в Асгард на растерзание такому монстру, как Локи?
Эти устрашающие вопросы роились в её голове, и ответ напрашивался сам собой: это огромная ошибка.
Только изменить уже ничего нельзя…
В её памяти всплыл тот момент из давнего прошлого, когда она, ещё молодой княжной, на руках с годовалой девочкой впервые прибыла в Асгард, гонимая собственным
– Мой царь, - она склонила одно колено, - я прибыла в Асгард, чтобы исполнить законы наших далеких предков, живших в мире и согласии, породнивших своих детей ванов с благородными асами. Моя дочь Сигюн - будущая принцесса Ванахейма, а затем будущая принцесса Асгарда.
Один, как всегда, с радушием принял ванскую гостью. Из её рук он взял ребенка, очень бережно и осторожно. Взглянул на годовалое дитя. Улыбнулся. Ванская дочь по натуре своей прекрасна, даже будучи младенцем. С минуту полюбовавшись на неё, Один вернул девочку матери.
– Ньёрд сообщил мне, когда у него родилась дочь, а также сообщил, что как только ей исполнится год, он вышлет вас вместе с ней в Асгард, чтобы я мог увидеть младенца воочию. Я уже давно дал Ньёрду свой положительный ответ на то, чтобы соединить наших детей брачными узами, и вот, теперь я скажу и вам - я даю свое согласие на брак ванской дочери с сыном… - Один запнулся, опустил свой единственный глаз. Что-то мешало ему закончить фразу. Вновь взглянув на даму, ожидающе смотревшую на него, он досадно вздохнул, а после с тяжелым голосом сумел подобрать нужные, а самое главное - правдивые слова:
– Я даю свое согласие на брак ванской дочери с сыном Ётунхейма, - от слов Всеотца у княжны задрожало сердце, а кожа побледнела, словно сам ётунский мороз коснулся её.
– О чем вы, мой царь?
– переспросила она, запинаясь после каждого слова. То ли злобная шутка, то ли колющая сердце правда сейчас была услышана, Бриггита не могла знать.
– Моему первому сыну уготован трон, и жену он будет вправе выбрать себе сам, как будущий царь Асгарда, а второй является приемным мальчиком, которого я нарек принцем Асгарда и моим младшим сыном. Я счел нужным сказать вам правду, что ваша дочь может стать женой сына ётуна и асиньи.
– Полукровка?
– с ужасом переспросила Бриггита, прижимая к своей груди живое сокровище, единственное дитя.
– Не нужно едких слов. Этот мальчик - ас, так как рожден асгардской девой, его мать погибла, а отец убил бы его, если бы после разгрома Ётунхейма я не забрал его с собой. Теперь, зная правду, вы можете дать четкий ответ своего согласия или несогласия. Исключения из любой традиции и любого закона имеет место существования.
– Всеотец, если я вернусь домой с отрицательным решением, Ньёрд изгонит меня и нашу дочь. Королевские породнения для него важнее всего прочего, к тому же мой муж слишком чтит законы, для него не существуют подобные исключения, а если я сообщу ему о том, что его дочь хотят поженить с ётуном, то он и вовсе объявит Асгарду войну, - Бриггита старалась скрыть рвущиеся из груди рыдания. Страх перед потомком ледяного великана пугал её до дрожи даже сейчас, когда младенец, рожденный в суровых снегах Ётунхейма, ещё совсем мал, слаб, словно только что зажженный огонек. Не менее пугал и ожидающий в Ванахейме супруг, который, каким бы добрым, душевным он не был, не обходился без строгости, холоднокровного ума и горячих, но безоговорочных решений. Ньёрд, как любой правитель, на первое место ставит свое государство.
– Фригга!
– Один бросил взгляд на маленькую дверь, которая была в отдаленном углу залы. В помещение вошла царица. В своих руках она бережно сжимала крохотный сверток. Походка Богини была гордой, а взгляд был таким, словно держит она не холодного приемыша, а своего собственного ребенка. Она выглядела как мать, только что родившая на свет своего первенца, её добросердечные глаза не на миг не сводились с малыша. Подойдя
Кожа младенца не оттеняла мертвенной синевой, как это было у настоящих ётунских потомков, а размеры были далеки от гигантских. Малыш был человеком. Щеки были розовыми, пухлые губы приоткрыты во сне, а густые черные волосы уже так отчетливо прорастали на голове.
– Но как? Где его великанские размеры? Где синяя кожа?
– завороженно оглядывая ребенка, спросила Бриггита.
– Он рожден асиньей, и от матери принял в наследство облик благородного аса, но отцовские гены ледяного великана однажды дадут о себе знать, от ётунской крови малышу никуда не деться, - голос царицы зазвучал тихо, а легкая улыбка коснулась её губ, когда младенец заворочался на руках и возмущенно закряхтел. Наблюдать за ним было действительно интересно, ребенок был красив, по-необычному красив. Княжна очень боялась сделать ошибку - будущее было таким неоднозначным. Кем будет этот ребенок? Бриггита очень сильно сомневалась, что смешения огня и льда, воссоединение их в одной крови может принести что-то хорошее. Но был ли выход у Бриггиты, кроме как не согласиться? Отказ означает -изгнание, правда означает - война. Бриггита обреченно понимала, что выбора у неё нет. И она, скрепя сердцем, дала своё согласие.
С того самого момента согласия будущее Сигюн и Локи стало определено. Это будущее они должны встретить вместе.
Пронзительный вскрик чайки вывел Бриггиту из её воспоминаний. Она вздрогнула, взглянула на небо, на её глаза сразу же попались морские птицы, устремившиеся к бесстрастным волнам бесконечного моря. Небо уже приобретало синеватый оттенок, а значит, рассвет не далеко. Луна тускнела, исчезала, а звезды рассеивались на дальнем небосклоне, возле горизонта. Так прошла ночь, вся ночь в раздумьях, но четкого вывода княжна так и не сделала, кроме того, что чудовищно ошиблась и вину свою вряд ли когда-нибудь искупит перед дочерью.
…Три дня до свадьбы пролетали мучительно для Сигюн. Время нещадно тянулось так долго, что хотелось лезть на стены. Неплохо было бы заснуть и проснуться сразу в нужный день, но этого сделать бы не дал ни организм, ни родная матушка, которая, кстати говоря, выглядела не менее тревожной самой невесты. Все это время из своей головы Сигюн не могла даже на секунду выкинуть младшего принца, который спас её в день их встречи. Никакие развлечения не помогали ей забыть о Локи, а ведь его не было рядом не в один из этих дней. Зато почти каждый день на прогулках по аллеям и садам Асгарда, на показных боях и состязаниях опытных воинов, на балах, где каждый вечер величественные асиньи донимали Сигюн своими разговорами и расспросами, всегда присутствовал Фандрал - тот самый ас, с которым девушка познакомилась ещё в день своего приезда и который не сводил с неё влюбленных глаз. Но Сигюн старалась не смотреть в его сторону, ей были неприятны эти откровенные взгляды, да и мысли её были вовсе далеки от тех, кто её окружает. Почти в каждом прохожем девушка старалась узнать Локи.
На второй день любимая матушка и служанки часами хлопотали над Сигюн: выбирали платья, украшения, прически. А она же в преддверии свадьбы не хотела замечать этих, по сути, приятных для любой девушки забот. Она просто примеряла наряды, прически, безделушки, равнодушно глядя в зеркало. Однажды ей вдруг показалось в отражении, что позади неё стоит Локи, он едко улыбается, прожигает её хитростным взглядом сверкающих глаз. Сигюн испуганно воскликнула и обернулась назад, понимая, что это было всего лишь видение. Кажется, она совсем скоро сойдет с ума. Мысль и желание увидеть младшего принца доведут её до безумия, но, не взирая на это, Сигюн по-прежнему хотела встретить Локи где-нибудь случайно в саду или во дворце на очередной прогулке. Она так хотела ещё раз взглянуть в его необычные, пылающие зеленым огнем глаза, хотела поговорить с ним, даже сама не зная, о чем, но просто желала услышать его голос, хотела поблагодарить его за помощь. В тот вечер она была до ужаса напугана его гневом и не могла выдавить из себя даже слово, не говоря уже о любых чувствах, кроме страха.