Мой бедный, бедный мастер…
Шрифт:
Тут наступила полнейшая тишина, и толстая женщина, ухаживавшая за Иваном утром, благоговейно посмотрела на профессора, а Иван еще раз растерянно подумал: «Положительно — умен!»
Прежде чем ответить, он, однако, очень подумал и наконец сказал:
— Я — нормален.
— Ну вот и славно! — с облегчением воскликнул Стравинский.— Ну, а если так, то будем рассуждать логически. Возьмем ваш вчерашний день…— Тут Стравинский обернулся, и ему немедленно подали Иванов лист.— В поисках неизвестного человека, который отрекомендовался
— Было…
— Упали с забора, лицо разбили. Явились в ресторан со свечкой в руке, в одном белье и в ресторане подрались. Попав сюда, вы звонили в милицию и просили прислать пулеметы… Затем сделали попытку выброситься в окно и ударили санитара. Спрашивается: возможно ли, действуя таким образом, кого-либо поймать или арестовать? Вы человек нормальный? Так вы сами ответите: никоим образом. Вы желаете уйти отсюда? Пожалуйста. Только позвольте вас спросить, куда вы направитесь отсюда?
— В милицию, конечно,— ответил Иван.
— Непосредственно отсюда?
— Непосредственно,— ответил Иван твердо, но все-таки теряясь под взглядом Стравинского.
— А на квартиру к себе не заедете? — вдруг спросил Стравинский.
— Некогда мне заезжать! Пока я буду разъезжать по квартирам, он улизнет.
— Так! Что же вы скажете в милиции в первую голову, так сказать?
— Про Понтия Пилата,— ответил Иван, и в глазах его появился сумрачный огонь.
— Ну вот и славно! — воскликнул покоренный Стравинский и, обратившись к тому, что был с бородкой и стоял у самого его плеча, приказал:
— Иван Петрович, выпишите, пожалуйста, гражданина Понырева в город. Эту комнату прошу не занимать, постельное белье не менять. Через два часа гражданин Понырев опять будет здесь. Ну что ж, мне остается только пожелать вам успеха, хоть, признаюсь, в этот успех я нисколько не верю. До свидания!
С этими словами Стравинский поднялся, свита зашевелилась.
— На каком основании я опять буду здесь? — тревожно спросил Иван.
Стравинский немедленно уселся опять.
— На том основании,— сказал он,— что как только вы явитесь в кальсонах в милицию, скажете, что вы вчера виделись с человеком, который был знаком с Понтием Пилатом, как тотчас же вас привезут туда, откуда вы уехали, то есть в эту комнату.
— При чем здесь кальсоны? — спросил, смятенно оглядываясь, Иван.
— Главным образом Понтий Пилат. Но и кальсоны также. Ведь на вас казенное белье, мы его снимем и выдадим вам ваше одеяние. А вы доставлены были в рубашке и кальсонах, а домой вы не собирались заехать, хоть я вам и намекнул на это. Далее последует Пилат… и дело готово!
Тут что-то странное случилось с Иваном. Его воля вдруг пропала. Он почувствовал, что слаб и нуждается
— Так что же делать? — спросил он робко.
— Ну вот и славно! — отозвался Стравинский.— Это резоннейший вопрос. Поймите, что вас кто-то вчера сильно напугал и расстроил. Зачем вам, спрашивается, изнервничавшемуся, издерганному вконец человеку, бегать по городу, рассказывая про Понтия Пилата? Вас, конечно, все примут за сумасшедшего, не могут не принять. Для вас в покое сейчас спасение. Останьтесь здесь и прежде всего отдохните…
— Его надо поймать! — уже моляще сказал Иван.
— Хорошо-с. Самому бегать-то зачем? Изложите на бумаге все ваши обвинения и подозрения против этого человека. Ничего нет проще, как переслать этот документ куда следует, и если мы имеем дело с преступлением, как вы говорите, все это разъяснится, и очень быстро, уверяю вас. Но только прошу вас, не напрягайте головы и меньше думайте о Понтий Пилате. Я не спорю с вами, но все-таки напоминаю вам, что рассказы бывают и сомнительные… Мало ли чего может кто рассказать про Понтия Пилата. Не всему же можно верить.
— Понял,— твердо сказал Иван,— остаюсь, но прошу выдать мне бумагу, чернила и Евангелие.
— А зачем Евангелие?
— Хочу проверить, правду ли он говорил.
— Ну что ж,— Стравинский обратился к толстой женщине,— выдайте Евангелие.
— Евангелия нету у нас в библиотеке,— сконфуженно ответила та.
— Напрасно нет,— сказал Стравинский.— Видите, понадобилось. Купите у букинистов.
— Слушаю,— ответила женщина.
— Оно и к лучшему, впрочем, что сейчас нет,— обратился Стравинский к Ивану,— вам сегодня читать нельзя. Пока будут искать, вы успокоитесь и тогда можете навести справку о том, что вас интересует. Писать сегодня я вам тоже не советую…
— Нет, нет, сегодня же нужно написать! — воскликнул Иван и встревожился.
— Хорошо-с. Не настаиваю. Прошу только об одном — не напрягайте мозг. Не выйдет сегодня, выйдет завтра.
— Он уйдет,— жалобно воскликнул Иван.
— О нет,— уверенно сказал Стравинский,— он никуда не уйдет, ручаюсь вам за это. И помните, вам здесь помогут всемерно, а без этой помощи у вас ничего не выйдет! Вы меня слышите? — вдруг многозначительно сказал Стравинский и, взяв руки Ивана в свои руки, несколько секунд смотрел ему в глаза в упор.
— Да,— чуть слышно сказал Иван.
— Ну вот и славно,— воскликнул Стравинский,— выдать бумагу и коротенький карандаш,— приказал он женщине.— Все так,— сказал он бородатому, указывая на лист Ивана.— До свидания,— обратился он к Ивану,— если станет скучно, печально или что-нибудь встревожит, позвоните. К вам придет врач, и поможет, и все устроит, и все объяснит. До свидания.
И через несколько мгновений перед Иваном не было Стравинского и его свиты.
За сеткой в окне был бор, сверкала под солнцем река.