Мой босс - палач
Шрифт:
— Бэрри! — махнула мне от стола Сильва. За компьютером сбоку сидел взъерошенный парень, даже не дернувшийся на мое появление.
Мы с Сильвой тепло обнялись, пока Вернон направился к компьютерам.
— На данный момент у нас уже есть первые данные, — повысила голос Сильва, — двадцать процентов пораженных чувствуют значительные улучшения.
— Неплохо за одну ночь, — поддержал Шеррингтон.
— Да, — напряженно выдавил Вернон, погружаясь в данные экрана. — Иди сюда.
— Я? — сложила руки на груди.
— Да, —
66
— Скоро уже будет готова вытяжка, — сообщила она. — Думаю, еще часов шесть, и начнем испытывать.
— А я и не знала, что Сильва — химик, — не нашла повода не подчиниться.
— Фармацевт, специализируется на исследовании природных веществ, — сцапал он меня и утянул к себе на руки.
— Как кстати, — повернулась к незнакомому парню: — Привет.
— Привет, — бросил тот на меня усталый взгляд. — Я — Милки.
— Бэрри, — улыбнулась я. Видимо, в чае было еще и что-то успокоительное — мне стало хорошо и спокойно. Я прижалась к Вернону, как кошка, вжалась в его грудь и прикрыла глаза. Только его тело ощутимо дрожало, а когда он обхватил меня рукой и шумно втянул воздух, сердце в его груди тревожно споткнулось.
Я хотел убить Саровского. Прямо сейчас и с особой жестокостью — жечь его на живую за каждую секунду, что я потрачу на разговор с ним, вместо того, чтобы жить эти последне минуты с Бэрри. Он был прав — останется ненависть и отчаянье.
И Шеррингтон обещал выбить мне аудиенцию с минуты на минуту. Оторваться от Бабочки стоило всех усилий. Она осталась сидеть на моем стуле рядом с Милки и очередным термосом чая…
— Что такое, Рэд? — набросился на меня в коридоре Шеррингтон. — Ты будто не рад, что твоей Сильве удается лечить салем…
— Себя она не вылечит! — взорвался я.
— Что происходит? — остановился он, вынуждая затормозить и меня.
— Дело Нонны Хардинг, помнишь? — Страшно было говорить это вслух, язык еле ворочался во рту. Я казался себе то ли пьяным, то ли смертельно уставшим от отчаянья.
— Да.
— Зачем? — прищурился я. — Он убил ее и двух свидетельниц. Зачем?
Шеррингтон нахмурился, бегая глазами:
— Личная месть?
— Вот и хочу узнать, — развернулся я.
— Подожди, — схватил он меня за плечо, — ты думаешь, Бэрри и Сильва тоже в опасности?
— Я не знаю. Но он начал с близкой мне подруги…
А вот теперь самое время было захлебнуться чувством вины по полной — я не только провел Бэрри коридорами. Я привел ее к этому ублюдку. Что и когда он мог сделать — второй вопрос. Но то, что у Бабочки слишком быстро развиваются симптомы, говорит об одном. Саровский взялся уничтожить все, что мне дорого.
Людог стоял у стены, лицом от двери, скрестив
— Повернись.
Он оглянулся через плечо:
— Долго до тебя доходило.
— Мне было чем заняться, тебе не понять.
— О, да, — усмехнулся он. — Но ты должен понять, инквизитору ни к чему слабости. — Саровский медленно обернулся и кинул неприязненный взгляд на Шеррингтона: — Вы оба удивитесь, но мои действия были полностью согласованы. Нимкар может теперь делать что угодно, чтобы выставить меня крайним, и я бы поступил также, будь на его месте. — Он перевел взгляд на меня: — Ты прав, моя должность скоро должна была освободиться, и кого бы я мог взять в преемники?
Я смотрел на него не мигая и даже дышать вдруг стало незачем.
— Конечно, тебя, — усмехнулся он. — Но только не в том виде, в каком ты существуешь, Вернон. Инквизитор не может иметь слабостей…
— Ты отравил Сильву? — перебил его жестко.
— Нет.
Я развернулся и направился к выходу, когда он крикнул мне в спину:
— На поверхности горячей воды порошок не тонет, а быстро вспархивает в воздух.
Вот как он траванул Нонну. И также он отравил Бэрри, когда мы пили у него чай.
Дойти удалось только до следующей камеры, напротив которой я сполз по стенке и уперся лбом в холодный бетон…
67
Плохо стало как-то резко. Сначала было хорошо… а потом перед глазами потемнело, а в легких запекло. И тело сковало от ужаса. Я закашлялась, с ужасом хватая ртом воздух и отмечая, как россыпь кровавых капель жутко смотрится на мониторе.
— Бэрри! — подскочила ко мне Сильва и рывком разодрала блузку на груди. — Зови Вернона!
Холодный пол бросил тело в дрожь, а от горячих пальцев Сильвы запахло смесью эфирных масел:
— Потерпи, девочка. Все будет хорошо. Мы тебя спасем…
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем пожар в груди пошел на спад, а я смогла вздохнуть чуть глубже, чем наполовину.
— Вернон! — вскрикнула Сильва.
Он не терял времени ни секунды — подхватил на руки и даже не заглянул в лицо. Перед глазами замелькал свет коридоров, больно запульсировало в голове от шагов и крика.
— Каллум! Быстро мне камеру свободную!
Он был прав. Выбора не было. Если я вспыхну… Боже, как же хотелось жить! Так, что из глаз покатились слезы. И так хотелось обвить его шею, прильнуть носом и последний раз вдохнуть его запах… Но было нельзя… Ему и так больно…
Его шаги бились в груди, как еще одно сердце, и я концентрировалась на них изо всех сил. Эфирное масло Сильвы помогало представить, что я просто лежу в саду среди травы, и это сердце… то самое, которое отдал мне инквизитор.