Мой бывший муж
Шрифт:
– Не нужно. Я поговорю с Маратом Рудольфовичем. Думаю, он решит вопрос.
– Катя… – она не договорила, в дверь позвонили.
– Извините, – я пошла открывать, столкнувшись в гостиной с дочерью. Она уже чемоданы стаскивала в прихожую. – Ника! – головой покачала, но не смогла не улыбнуться. Моя взрослая девочка и такая умильно сосредоточенная, когда приятным делом занимается. Да, это не уроки зубрить.
– Здравствуйте, Полонская Екатерина? – спросил курьер с большой коробкой в руках.
– Да… – опешила я. – Простите, а что это?
– Распишитесь здесь, пожалуйста, – и указал на дисплей. – До свидания.
Я осталась стоять, а огромная подарочная коробка рядом.
– Мама, давай открывать! – воскликнула Ника. – Это же подарок!
Бледно-розовая, гладкая, прямоугольная, белоснежным бантом перевязанная. Я позволила дочери развязать ленты и снять крышку.
– Вот это да! Какие красивые! – и на меня посмотрела с восторгом.
– Действительно красивые, – свекровь тоже вышла узнать, что за суета.
Цветы. Розы. Очень красивые. Крупные бутоны со следами росы на лепестках и длинные ножки с изумрудными листьями. Они были разных цветов и хаотично смешаны в изумительный букет: красные, розовые, белые. Страсть, нежность, чистота. Это лично мои ассоциации. Ведь иногда цвет – просто цвет, а букет – всего лишь дань вежливости.
– Кто это тебе такие подарки дарит? – ровным голом поинтересовалась свекровь.
– Не знаю, – обронила и попыталась карточку найти. Нашла и не только ее. В мягком наполнителе на дне лежал плоский длинный футляр и записка.
С днем рождения.
Вадим.
Бывший муж не забыл. Красивый жест и сухое поздравление. Я открыла футляр на автомате: на бархатной подушечке лежал браслет и пара колец, которые крепились к нему великолепными алмазными нитками. Очень интересная и утонченная вещь. Вероятно, на заказ сделанная.
– Мам, а можно примерить? – тут же попросила Ника.
– Очень щедро для бывшего мужа, – поделилась впечатлением Ирина Владимировна, взглянув в карточку. Я вспыхнула. Она ведь права! Вадим больше не мой мужчина, и я не должна принимать такие подарки.
– Ника, там пирожные попробовать нужно, ну-ка разберись. – Я использовала беспроигрышный вариант избавиться от ребенка. – Ирина Владимировна, может, заберете? Передадите Вадиму, потому что это все, – я обвела руками коробку в воздухе, – лишнее.
– Нет уж, – отозвалась она. – Сами разбирайтесь: то ты просишь, то Вика…
– Вика? – не поняла я, но по лицу свекрови ясно, что вычленила информацию верно. Неужели уже с родителями любовницу познакомил?
– Ладно, – она вздохнула тяжело. – Все равно узнаешь. Это старая история. Вадим еще в школе с этой девочкой дружил. Я ее родителей знаю хорошо. Александр Иванович с Зиминым по госслужбе знаком. В общем, она уехала сразу после школы во Францию, а сейчас вернулась. Они с Вадимом сначала по работе контактировать начали, а сейчас вроде отношения у них.
– Понятно, – выдохнула я. Мы же в разводе. Мне все равно должно быть… Черт. Как же так? Как же так?!
– Катерина, прости, – извинилась Ирина Владимировна вполне искренне. – Не хотела, чтобы так происходило с вами, но… Прости, что вынуждена рассказывать.
– Она его первая любовь? – спросила, прежде чем язык прикусить.
– Да какая любовь в семнадцать лет! – отмахнулась свекровь, но я поняла, что в точку попала. Теперь мне все ясно. Пазл собрался.
Вот и «коллега» нарисовалась, и причины такого неожиданного увлечения. Стройка на Пресне и бывшая возлюбленная – прямо звезды сошлись. Вадим не просто разнообразия захотел, он встретил женщину, которую близко знал когда-то. Ее он, получается, любил дольше, чем меня. А может, я всегда заменой была? Глупость, конечно, но… У всех были первые чувства, но я бы даже ради самой бесшабашной первой любви многолетний счастливый брак не стала разрушать. Я любила мужа! А меня муж любил? Не знаю даже. Теперь кажется, что ему та любовь дороже была. Жил со мной, счастливо ведь жил, а в потаенном уголке души Вика эта властвовала, получается?
– Ладно, – я выдавила улыбку, – пойдемте, чай попьем. Тридцать лет все-таки, отметим. А потом мы с Вероничкой к мои поедем.
А с подарком… Я бросила короткий взгляд на цветы. Приятно, но лишнее это. Возьму самое искреннее из всего этого великолепие: то, что точно мне предназначалось, остальное пусть Вике своей дарит!
Глава 14
Вадим
– Французское или испанское? – предложил, поигрывая коллекционным вином. Бармен из меня так себе, поэтому Бордо чуть не улетело на пол. – Может, американское пино?
Вика обернулась, игриво шпильки вынула и тряхнула медными волосами. В возмутительно откровенном платье, отливавшим червонным золотом, с яркими губами и на высоченных шпильках – политическая элита Москвы совсем не думала о новых назначенцах на высокие посты, а в декольте красивой чиновнице заглядывала. Я тоже, хоть и сплю с ней. Хороша, Виктория Сергеевна.
– Сладкое, – попросила она.
Я достал итальянское ламбруско, налил, а себе бренди. Подал изящный бокал и рядом стал, всматриваясь в гудящий летний вечер. Мы сбежали после официальной части, ко мне приехали, вроде рядом, а каждый о своем думает. В воздухе это витало. Кажется, чье-то сердце требовало перемен. Не мое, естественно. Я от них до сих пор отхожу.
– Я от мамы твоей слышала, что они с Александром Ивановичем уезжают с внучкой за границу? – небрежно уточнила Вика, губами по ободу бокала скользя. Я хмыкнул. Быстро они мосты навели, или восстановили. Мы с Викой два последних года школы у меня пропадали, когда не тусовались с друзьями. Родители были не против: хорошая девочка из хорошей семьи. Когда с Катей разошлись, ни с мамой, ни с отцом не откровенничал сильно: как есть сказал про измену и Вику, себя не обеляя. Знаю точно, что мать пыталась с Катей поговорить по душам – Мальвина была категорична и неумолима. Нас в покое оставили.
Мы с Викой один раз поужинали вместе с моими, теперь Вика с мамой чуть ли не подружки. Интересно, почему матери считают, что сынуля, которому уже тридцать шесть, кстати, обязательно должен быть пристроен? Удивительное дело!
– Да, – кивнул я. – Они еще с зимы планировали. Лета ждали. Мы обещали им уступить дочку на месяц. Любят Веронику очень, балуют максимально, – улыбался я.
– Мы? – оборонила Вика.
– Да, мы. Я и Катя, ее мама.
Моя жена. МОЯ ЖЕНА! Так мало времени прошло, не смог я осознать и тем более отпустить. Пытаюсь, но пока не выходит. Бумажка в документах лежит, подальше запрятал, чтобы не натыкаться на нынешнее семейное положение.