Мой дерзкий герой
Шрифт:
– Скорее, строила воздушные замки. И продолжала не замечать, как Джей начал меняться, когда его бизнес пошел в гору. До этого мы жили неплохо. Поначалу было весело, мы путешествовали, находили какие-то занятия. Словом, развлекались. Джей был классным парнем, когда мы встречались. Правда, уже тогда начал задаваться. А потом решил, что эта тягомотина не для него.
Эмма пожала плечами:
– Вокруг всегда полно девиц. – Как-то раз она видела Тами. – Мужчины не в силах противостоять соблазну.
– А я надеюсь, что есть такие, которые могут.
Эмме очень хотелось перебить ее, сказать, что ей-то с первого взгляда на Джея было ясно: он не такой – так при первой встрече посмотрел на нее – просто неприлично.
– Ты
– Ну не знаю. Последнее время только и делаю, что придумываю разные варианты убийства, которые выглядели бы как самоубийство.
– Тем лучше для тебя. Я своего, когда обнаружилось, что он от меня гуляет, так припугнула – мало не покажется.
– Ты на шесть дюймов выше меня, и бицепсы у тебя будь здоров, я бы за такие душу отдала. У меня только один способ напугать Джея – пригрозить все рассказать Тами о его матери.
– А ты это сделала?
– Пока нет. За это он оставил мне дом.
Эмма подняла кулак и широко улыбнулась:
– Женская сила.
– Кажется, в случае с Артуром она у тебя действует.
– Еще как! В жиме лежа я его сделаю только так, и он это знает.
Дав себе слово вытащить на свет Божий свои запылившиеся гантели и завтра же первым делом начать с ними заниматься, а также тренироваться на беговой дорожке, Касси сунула список в свою сумку с портретом Мэрилин Монро.
– Спасибо за список.
– Если понадобится кого-нибудь (да хоть Джея) припугнуть, только скажи.
Касси благодарно улыбнулась. В жимах из положения лежа Эмма не уступала не только своему бывшему мужу, но – Касси в этом была уверена – могла и Джея за пояс заткнуть.
– Буду иметь в виду. Возможно, ты мне понадобишься, если он пригрозит подать на меня в суд из-за этой последней картины.
Эмма подмигнула:
– Мой номер ты знаешь.
Список временных сотрудников оказался длинным – прямое следствие скверного характера Артура. Никто из сотрудников у него не задерживался на постоянных должностях, что говорило не в пользу тех, кто, как Касси, работал у него долго, – людей, преданных музею или городу, либо, возможно, еще более порочных, чем сам Артур. Последнее обстоятельство являлось постоянной темой ее размышлений, которые до сих пор так и не привели Касси к какому-либо выводу.
Однако ее собственное положение в музее в отличие от других было достаточно прочно. И все это благодаря гранту от Изабелл Палмер, выделенному персонально Касси, чьи личностные качества и квалификация, по мнению Изабелл, идеально подходили для хранителя ее ценностей. Предоставляемые музеям трасты и гранты могли быть либо общецелевыми, либо предназначались для каких-то конкретных целей. В своем трастовом соглашении Изабелл назначила Касси единственным хранителем своей коллекции до тех пор, пока та работает в музее. В случае ее увольнения трастовый договор должен был быть пересмотрен. Подобная перспектива всегда представлялась пугающей: ведь возможные наследники вполне могли использовать свои деньги другим образом. Размещение в их музее буквально свалившегося на голову Изабелл пятидесятимиллионного наследия было невероятной удачей, поэтому Артур ничего не имел против того, чтобы Касси стала куратором коллекции Палмер. И выставка, которую она подготовила два года назад, получила широкое международное признание. «Художник и женщина как объект изображения в сюжетно-тематической живописи» побывала в Художественном музее округа Лос-Анджелес, в Метрополитен, в галерее «Тейт» и в «Д'Орсэ». У Касси было такое чувство, будто Изабелл с благосклонной улыбкой наблюдает за ней. Она так и видела ее с бокалом мартини в руке в окружении десятка мужчин на крытой галерее на Елисейских полях.
Вернувшись в свой кабинет, Касси изучила список имен временных сотрудников. Теперь, уже представляя себе, какая информация заинтересует Бобби Серра, она снабдила каждое из имен несколькими короткими замечаниями. Нуждается ли в деньгах? Семейные обязанности? Жены и дети? Бывшие жены и дети? Связи или семья за пределами города или страны? Пьянство, наркотики, склонность к азартным играм? Все подробности частной жизни этих людей были Касси неизвестны, однако во время обеденных перерывов и кофе-брейков она наслушалась всякого. Люди ворчали и жаловались друг другу. Не было ни одного, у кого все бы в жизни складывалось гладко. Если изо дня в день в одном и том же помещении собирать определенное количество людей, то там в конце концов разыграется настоящая «мыльная опера».
И у Касси, воспитанной матерью, которая частенько сортировала людей по их зубам или волосам, вполне возможно, нюх, чтобы подмечать индивидуальные особенности, был получше, чем у многих. Мать Касси помнила, кто во что был одет и что ел двадцать лет назад на праздничном ужине в 1976 году (причем запросто могла воспроизвести рецепт блюда). Ее память была феноменальной. Она могла рассказать, с кем и о чем говорила в аэропорту Цинциннати между рейсами, когда ей было двенадцать.
От матери Касси унаследовала острый глаз и чуткое ухо – качества, в дальнейшем еще более развившиеся благодаря специфике ее работы. Так, на любом портрете любой эпохи она легко могла отличить нос Габсбургов от носа Бурбонов, по манере написания портрета определить страну происхождения, датировать любой костюм с погрешностью в год-два и по мазку узнать руку того или иного мастера.
Но – вот незадача! – оказалась совершенно слепа в случае со своим собственным мужем, не сразу уяснила суть внезапно проснувшегося в нем интереса к катанию на лодке по озеру Миннетонка и длинным уик-эндам в Биуобике.
Всю вторую половину дня Касси посвятила сосредоточенному составлению собственного списка подозреваемых, к которому приписала и всех тех немногих, кто не работал в музее, но так или иначе был с ним связан, всех, кого только помнила. В этот список она включила даже меценатов, которые оказывали разовую помощь и в итоге охладели из-за отношения к себе со стороны музейных работников или оскорбились, когда их вкусы в искусстве не получили должной поддержки. В широко расставленные сети Касси угодили и несколько членов попечительского совета, хотя ни один из них, конечно же, не нуждался. Однако Касси решила, что больше – не меньше. Вычеркнуть из списка никогда не поздно и ничего не стоит: чик – и готово. Жаль, Джей не интересовался искусством. Ах, как бы ей хотелось вписать его в этот списочек!..
Можете назвать ее мстительной.
У нее имелась на то причина.
И тут, словно по какому-то сигналу, зазвонил телефон. Касси взяла трубку и услышала ненавистный голос бывшего мужа, которого бы ей век не слышать. Голос пролаял:
– Я узнал от своего адвоката, будто твой адвокат заявил, что я не получу картину. Что за дела такие, черт возьми?
– Я ее купила на свои собственные деньги во время нашего медового месяца. Ты ее не получишь. – Касси приобрела эту картину, потому что она ей понравилась. Джей на искусство деньги не тратил. И это, между прочим, должно было бы в свое время подтолкнуть ее к мысли о несовместимости их характеров. – Это прописано в соглашении о разводе.
– А почему бы нашим адвокатам не обсудить этот вопрос?
– Если ты думаешь, что я отдам тебе свою любимую картину, ты не в своем уме!
Джей хотел получить картину по одной-единственной причине: он знал, что Касси любила ее почти так же, как мороженое Эдны Мей.
– Мой адвокат вообще хотел, чтобы я отсудила у тебя половину твоего дохода за все годы нашего брака. Так что подумай хорошенько, прежде чем выражать недовольство из-за какой-то жалкой картинки.
– Через мой труп ты получишь половину моего дохода!