Мой дом - пустыня (сборник)
Шрифт:
— Как бы там ни было, я хочу идти с вами.
— Ладно уж, возьму тебя в горы. Только придется тебе потерпеть недельку. Есть у меня важное дело в пустыне. Кажется мне, какой-то негодяй гоняется на машине за джейранами. Как-то ночью почудился мне выстрел. Чабаны рассказывали мне о том, что в пустыне появляется какая-то грузовая машина, которая всегда объезжает их стороной. Я не я буду, если не поймаю его. А в горы мы с тобой пойдем. Ты пока собирайся. Приготовь кеды — обувь должна быть удобной. Приготовь спальный мешок. Скажи маме, чтобы чурек для тебя испекла на молоке и сливочном масле. Как вернусь, поднимемся в горы.
— Понятно, Ленгер-ага, — серьезно, как взрослый, ответил Халык.
— Клад мы наверняка не найдем. Зато поздороваемся с гепардом, джейранами, куропатками.
Повстречаться с дикими животными — для лесника значит «поздороваться» с ним.
— Взберемся туда, где тучи в клочья рвутся о скалы и уплывают в сторону пустыни. Ты, верблюжонок, и не представляешь себе всех чудес этих гор. То, что случилось со мною,
Ленгер-ага подложил под локоть подушку. Он пристально всматривался в горы, словно пытаясь разглядеть то, о чем собирался рассказывать.
— Были годы войны. Я заведовал хозяйством интерната. Я должен был заботиться об одежде детей, учебниках и тетрадях, о продуктах. В те годы трудно было. Война. А я охотник. «Дай, думаю, накормлю-ка я моих детей мясом вдоволь». Поручил я нашему возчику, чтоб он с арбою ждал меня внизу, в овраге, а сам, прихватив двустволку, отправился за джейранами. Должен тебе сказать, что тогда охота на джейранов не была запрещена как сейчас. Так вот... Под вечер остановился я на склоне высоченной горы и стал в бинокль осматривать окрестность. Но как я ни вглядывался, пытаясь высмотреть горного барана, ничего не видел. Я тебе вот что скажу, верблюжонок: настоящий охотник сразу чувствует добычу, как... как называется эта штука, которая чувствует приближение самолета?.. Ха, локатор? Так вот, охотник, как локатор, всем существом своим чувствует добычу. Вдруг я почувствовал, что надо мною есть джейраны, и начал карабкаться вверх. Гора эта была для животных ловушкой. С трех сторон она обрывалась отвесно, и лишь, на одном склоне был узкий проход. Я взобрался на вершину, и передо мной открылась площадка, поросшая инжирными деревьями. А под ними — стадо джейранов! Они стояли на задних ногах, упершись передними в стволы деревьев, и тянулись мордами к зрелым ягодам. Их было одиннадцать. Я со своей двустволкой мог бы подстрелить одного или двух. Только разгорелась во мне жадность, и решил я заполучить всех. Как я тебе говорил, с трех сторон — обрыв, значит, они бросятся сюда. Долго я просидел за камнем, ожидая их. «Если они пойдут поодиночке мимо меня, я буду хватать их по одному и сбрасывать вниз»,— думал я. Наконец, решившись, я поднялся и крикнул. Джейраны, видимо, хорошо знали, что это за место, потому что кинулись в мою сторону. Но не то что схватить, я даже увидеть-то их толком не смог. Как пули пролетели они мимо меня. Я опомниться не успел, как они уже мягкими мячиками понеслись вниз, в ущелье. В это время где-то внизу дважды разнеслось рычание тигра. Охотник чует дичь, как дичь чует охотника. Я понял, что зверь ищет меня. Подобрав с земли двустволку, я стал подумывать, куда бы мне скрыться, если зверь пожалует сюда. Вокруг ничего, кроме деревьев инжира. Я взобрался на самое высокое из них. Уселся на ветке метрах в трех-четырех над землей. Вскоре на узенькой тропинке показался огромный тигр. Он тихо зарычал, и на голове у меня зашевелились волосы, руки и ноги ослабли, ружье выскользнуло из рук, не знаю, как я сам не свалился. Ни жив ни мертв я сидел на ветке, обхватив ствол дерева. А зверь направился прямо ко мне, посмотрел на меня и снова зарычал, обнажив клыки. При этом нижние листья на инжире зашуршали, словно от ветра. А клыки у него как кривые ножи. «Этим белым ножам и дерево нипочем», — в ужасе думал я. Мне с каждой минутой становилось все страшнее. И тут во мне заговорил разум: «Ведь этак я просто свалюсь ему в пасть, как кролик. Нельзя человеку так бояться этой кошки. Ведь взобраться на дерево он не может, допрыгнуть до меня — тоже. Так чего ж я так трушу?» Хищник тем временем обнюхал мою двустволку, поморщился и улегся под инжиром, положив голову на передние лапы. Ну совсем как кошка. Сколько этот негодяй пролежит здесь? Тигр может по четыре-пять дней вообще ничего не есть. «Ай, пусть лежит сколько хочет», — подумал я и, усевшись поудобнее, стал есть инжир. Зверь уставился на меня глазами, красными, как помидоры. Я бросил в него одну ягоду. Он заворчал. Я бросил еще. Он тихо зарычал. Когда я бросил третью ягоду и попал ему в морду, он рассвирепел и взревел. Похоже было, что он требовал, чтоб его оставили в покое. «Глупый зверь, если не хочешь, чтоб тебя беспокоили, для чего сторожишь меня, охотника?» Сидя на дереве, я вспоминал все, что слышал когда-нибудь о тиграх. Здесь в наших краях он самый сильный зверь. Если он сталкивается с барсом, тот уступает ему дорогу. Медведи с белыми когтями, живущие в арчевых лесах на вершинах Копетдага, бегут, учуяв его запах. Возможно, лев не уступил бы тигру, но в этих краях львы давно были истреблены. Последний лев был убит в низовьях Мургаба лет двести назад. А место, где он жил, до сих пор называется «Елбарслы», что звучит «Львиное». Да, верблюжонок, эта кошка по праву считает себя хозяином гор. И глаза у нее острее нашего бинокля. Ты не замечаешь тигра, а он тебя видит. Вероятно, он видел всю мою неудачную охоту на его джейранов. То, что джейраны были его стадом, я понял тогда-же. Уж ты поверь мне: как чабан пасет свой скот, так тигр оберегает горных джейранов. Он не показывается им на глаза, а ходит вокруг них. И появляется, как только кто-то покушается на его стадо. Если б он хотел убить, а не напугать меня, он подошел бы сзади так, что ни один камешек бы не шелохнулся. Если его не задевать, он никогда не подойдет к человеку. За километр, учуяв запах человека, он сворачивает с его пути.
Я надеялся, что к вечеру тигр простит меня и уберется отсюда. Солнце зашло. Из ущелья донесся вой шакалов. А тигр все лежал. Прошла половина ночи. С горных хребтов, где лежит вечный снег, опустился холод. Осенью с вершин не ветер веет, а наплывает холодный воздух. Бесшумно, так, что даже листья не шелестят, холодные волны плывут и плывут, и кажется, ты утонешь в них, как в ледяной воде. Я боялся, задремав, свалиться на тигра. Тогда я угодил бы прямо ему на спину. Начало светать, а тигр лежал неподвижно. «Да жив ли он? — подумал я и бросил в него ягоду. Он поднял голову и заворчал. — С добрым утром; чтоб ты провалился!» Вот уже солнечный луч упал на вершину. Теперь с моего дерева была видна узкая тропинка, вившаяся по ущелью. И вдруг я увидел на ней двух всадников! Тигру они были не видны, но он почуял их сразу же и насторожился. «По-моги-и-ите!» — завопил я. Всадники остановили коней и огляделись. Среди густой листвы увидеть меня было мудрено. Я пытался объяснить им, что сижу на дереве и меня стережет тигр. Они ничего не поняли. Тогда я закричал что было сил: «Тигр! Тигр!» Один из них поднял ружье и выстрелил. Выстрел громом разнесся по ущелью, эхом прокатился в горах. Тигр поднялся и ушел не оглядываясь. Я слез с дерева. Выяснив, кто я такой, пограничники отправились дальше. Вот так закончилось мое первое знакомство с тигром. Человек не должен ссориться с ним. Если тигр не приходит в село, не трогает твоих овец, не трогай и ты его джейранов. Вот так, малыш.
Халык смотрел на Ленгер-агу смеющимися глазами. Эту историю он слышал от односельчан. Люди часто пересказывали забавные случаи из жизни Ленгер-аги.
— Похоже, что ты не веришь мне, — с неудовольствием заметил Ленгер-ага.
— Ленгер-ага, я бы поверил этому правдивому рассказу до конца, если б дерево было не инжирное, а чинар, например...
— Что же, по-твоему, не бывает таких деревьев?
— Ай, откуда мне знать?
— Пойдем.
Старик повел Халыка в свой сад. Они подошли к огромному инжирному дереву возле забора. Мощный ствол, высотой не меньше шести метров, был увенчан широкой кроной. На ветвях такого дерева могли бы поместиться не один, а пять человек. Халыку ничего не оставалось, как поверить всей этой истории.
Сейчас солнечные лучи похожи на угасающий костер. Солнце, которое два часа назад палило так, как будто хотелось выжечь село Серчемен дотла, сейчас, уходя, ласково касается всего своими лучами. Облачко, спустившееся с гор, поплыло под пустыней и вдруг стало таять и исчезло на глазах. Посреди улицы с грохотом проехала машина и вдруг остановилась возле дома Ленгер-аги. Хозяин вышел принимать гостей. Приехал инспектор по охране леса. На топчан, под чудесное дерево унаби, усадили инспектора и шофера. Жена Ленгер-аги поставила казанок с горячим пловом. После обычных расспросов о здоровье инспектор приступил к делу, по которому приехал.
— Ленгер-ага, мы затеяли большое дело. Наши торгующие организации хотят обеспечить столичные рестораны куропатками. У нас много стрелков, которые будут охотиться, но нам надо выяснить прежде, где куропаток больше, где меньше. На вашу долю выпала гора Дегирмен. Кстати, сколько ущелий у этой горы?
— Да с десяток.
— А оврагов?
— Много.
— Так вот, Ленгер-ага. Мы должны знать приблизительно, разумеется, сколько по ущельям, лощинам и оврагам водится куропаток.
Ленгер-ага внимательно посмотрел на инспектора.
— Ты это серьезно говоришь, парень хороший?
— Я говорю от имени руководителя организации.
— Не выйдет.
— Что не выйдет?
— Не могу я пересчитать куропаток в горах. Они не камни, не деревья, не овечьи отары. Разве только поручить это школьникам, может быть, они помогут?— При этих словах лесник посмотрел на Халыка.
Тот включился в разговор.
— А что? Мы же знаем, сколько черных ворон живут вокруг села. По одному счету их пятьдесят, по другому пятьдесят три.
— Молодец, братишка. Вот, Ленгер-ага, они почти точно знают, сколько здесь ворон. Как же вы их подсчитали?
— На ночь на карагаче, что за клубом, садятся пятнадцать. Десять ворон ночуют на тополе в школьном садике. Остальные — на священном тутовом дереве.
— Нет, братишка. К сожалению, куропаток придется пересчитывать другим способом.
Теперь инспектор говорил, обращаясь к Ленгер-аге:
— Надо идти по ущелью и запоминать, сколько попадается куропаток на каждом километре. Зная, сколько квадратных километров занимают ущелья и овраги горы Дегирмен, можно установить, сколько водится куропаток в округе.
— Счет будет неправильным. Халык, скажи-ка этому человеку, сколько раз ты ходил берегом ручья по грибы?
— Да мы часто ходим весной и осенью.
— Тогда скажи нашему гостю, сколько тебе каждый раз попадается куропаток?
— Иногда три, иногда десять — двадцать. А бывает, что ни одной.
— Вот видите... Все зависит от времени года и времени суток. Зимой куропатки спускаются вниз. В ущельях, где по весне нет ни одной, в зимние морозы они попадаются стаями. Летом же, по утрам и под вечер, они пасутся в ущельях, а в полдень укрываются в прохладных лощинках. Да что это я рассказываю... Инспектор не хуже меня все это знает. Ладно. Попробуем подсчитать, раз уж вам это надо. Я собирался поехать в пески, но теперь самое подходящее время пересчитать пташек. Поэтому завтра же мы отправимся с Халыком в горы. К утру чтоб ты был готов.