Мой домовой — сводник
Шрифт:
И вот, шествуя одна по улице, я набрала Тоне. На вопрос, что делать, кошатница рассмеялась:
— Экономить на резинках. Ирка, ну это же кот! Все коты такие… Вернее, другие еще хуже. А с бабкиной комнатой… Ну потерпите пару недель, он смирится с потерей. И, может, тогда обратит внимание на вас.
Две недели… Да мы копыта отбросим за эти две недели!
Две ночи Чихуня еще скребся в комнату бабки, но потом, подкупленный говядиной, которую вытащил у меня прямо из тарелки, сдался. И одну ночь мы спали. И нам даже не хотелось ничего другого. И не только из-за того, что Чихуня
— Я тебя в переноску засуну! — рычал Вадим.
Однако кот, лишь на секунду взглянув на зажженную лампу, продолжил полуночное баловство.
— Он делает это нам назло! Я знаю, — обернулся ко мне Вадим, а потом ринулся к коту, схватил его, как меховой мешок с костями, и сунул в переноску.
Молния взвизгнула, вместе с ней взвизгнул кот, но Вадим равнодушно отнес сумку в ванную комнату и вдобавок закрыл к нам дверь.
— Всему есть предел, — бросил он в мое постное лицо, прежде чем выключить свет.
Потом лег на диван, повернулся ко мне спиной и укрылся с головой.
— Ты кота выпустила? — спросил он утром, но я отрицательно мотнула головой.
— Сам засунул, сам и вынимай…
— Воспитывай его сама, если знаешь как! — бросил Вадим зло и пошел в ванную.
Вернулся он один. Наверное, гордый кот отказался покидать одиночную камеру. Когда я зашла утром умыться, он не подал голоса тоже. Я поставила перед Вадимом тарелку с гречневым проделом, в котором еще не растаял желтый кусочек масла, и наполнила кошачью миску одними консервами. Наковыряла из банки побольше желе и украсила им завтрак Чихуни, как украшают взбитыми сливками торт. Кот явно слышал, как я стучала ложкой по его миске, но молчал, как партизан.
— Черт, дурацкий дезик!
Вадим скинул футболку, которую надел только утром, и сунулся в шкаф за новой, но не нашел ни одной на полке и успел порычать — на меня — до того, как увидел, что я повесила их по две на плечики.
— У тебя же нет ни одной рубашки. Принес бы хоть одну из дома.
— Куда мне ходить в рубашках? — все еще злился Вадим.
— Да хоть пива выпить сходим вместе.
— А пиву пофиг, в рубашке я или без.
— А мне не пофиг!
Мне уже надо было уходить, и я быстро нацелила куртку, но Вадим вышел ко мне в прихожую все еще полуголым и прижал к груди, ткнувшись носом в макушку.
— Ирка, не злись. Мне тоже хреново. И самое поганое не то, что умираю спать, а то что я вообще не знаю, как вести себя с этим котом. Ну это ведь ненормально, что он делает с нами!
Я соглашалась. И с тем, что нам хреново, и с тем, что кот злыдень, и с тем, что я понятия не имею, как нам быть. И еще я соглашалась на вечер с пивом. Вдвоем. Без всяких друзей.
— Обмыть новоселье?
Рядом, всего в паре трамвайных остановок или получасе неспешной ходьбы, имелся пивной ресторанчик. Мы условились встретиться там после работы. Ровно в девять. И я тихо прикрыла за собой дверь, оставив двух своих мужчин наедине, пожелав про себя им обоим удачи.
— Слушай, коза! — это мне звонила по телефону сестра. — Вы нагло зажали новоселье! В субботу, то бишь завтра, мы к вам всей толпой нагрянем, если не пригласишь на воскресенье!
Я переложила телефон в другую руку.
— Ариш, у меня нет сил готовить. И мы еще не распаковались…
— А что вы там паковали? Хватит жилиться! Суши тебе жалко для сестры? Я могу сама купить. Я первую зарплату получила. Ну?
— Ариш, к нам нельзя… У нас, — я выдохнула. — Короче, маме только ни слова…
— Ты беременна?!
— Да типун тебе на язык! — я чуть телефон не выронила и снова взяла его в правую руку. — Мы кота взяли. Ну того, бабкиного…
— Дура, что ли?
Ариша в своем репертуаре…
— Пока на передержку. Он очень скучает по своей бабке. Рвется в ее комнату… И вообще нас игнорит и… Ну, в общем, понимаешь, ему любые гости сейчас противопоказаны.
— Ладно, — протянула сестра. — Так уж и быть… Первый раз прощается… Но ты все-таки коза… У тебя даже мысли не возникло позвонить сестре, поинтересоваться, как у нее там дела?
Мне действительно сделалось стыдно. Но я не стала объяснять, что мне не хотелось быть назойливой.
— Ну и как у тебя дела?
Захочет что-то рассказать, сама позвонит. Так ведь и вышло! Позвонила первой!
— Все отлично! — По звуку Арина чмокнула телефон. Это теперь так передают воздушные поцелуи? — У нас уже даже секасик был.
Я встала, как вкопанная. Да, мои ноги просто отказались двигаться. Я была на Невском проспекте, шла от учеников к метро. Какой-то мужик налетел на меня, чуть не сбив, обматерил и пошел дальше. А я не смогла сделать даже лилипутского шажка.
— С кем?
Уверенности, что я произнесла вопрос вслух, у меня не было никакой.
В телефоне стало тихо. Потом меня обматерили по новой. Уже сестра!
— С мужем, с кем еще?! Я три дня на диване в большой комнате спала. Блин, жуткий диван… Весь продавленный. Василиса прыганьем добила его… Но моей зарплаты на новый из нашего выставочного зала не хватит. Если только работникам не предусмотрена стопроцентная скидка…
Она говорила, а я дышала затравленной собачкой. Как же я испугалась!
— Ты, кстати, новый диван не хочешь? Итальянский…
— В квартире шикарный диван. И не продавленный.
— Продавите еще, продавите…
— Когда? У нас секса уже неделю не было. Кот решил, что он — полиция нравов. Вы вообще при детях как этим занимаетесь? В одной комнате…
— Они спят, как убитые. Без проблем. Под одеялом.
— А наш кот не спит. Вообще…
Метро меня чуть было не укачало, как младенца. Хорошо, я стояла. После студенчества я разучилась спать на весу. В подсобке в библиотеке у нас стоял старый потертый кожаный диванчик, наверное, уже и без всяких пружин, но я улеглась на него, как на королевскую перину, поставив на телефоне будильник. Но проспала недолго. Меня разбудила эсэмэска, и, прочитав ее, я проснулась окончательно.