Мой друг Тарантино
Шрифт:
— Я бы тебе поверил, — вздохнул он, — да вот беда: у Ордынцевой Людмилы Андреевны, год назад работавшей в школе номер двадцать семь учителем физики, не было сестры. Единственный ребенок в семье, такая жалость.
Я зло хмыкнула и отвернулась.
— А я не говорила, что мы родные сестры. Мы двоюродные. Ее отец и моя мать брат и сестра. Побежишь проверять?
Антон покачал головой, приглядываясь ко мне.
— Не побегу, — ответил он, когда я и ждать забыла.
— Слава богу, — усмехнулась я. — Лежа возле фонтана, я размышляла о ситуации, в которой мы оказались. Она представляется
— Я знаю. Что ты еще надумала?
— Нам нужен союзник, — недовольно сообщила я. Подвести Антона к этой мысли я планировала не спеша и осторожно, но он опять все испортил, оттого, отбросив все политесы, я и закусила удила. — В одиночку нечего и думать тягаться со Щербатым. Нас немного погоняют по городу, а потом пристрелят.
— И кого ты имеешь в виду, говоря о союзниках?
— Я вспомнила историю, которую ты мне рассказывал, когда объяснял, почему тебя удивляет, что Витька пошел работать к бывшему недругу.
— Ну? — нахмурился Антон, явно не понимая, куда я клоню.
— Ты сказал, что человек этот здесь, в городе.
— О господи, — разозлился он. — Конечно, он в городе, а еще я сказал, что он отошел от дел, то есть его вынудил отойти от дел все тот же Щербатый, или, как ты его называешь, Гришка. Человек этот инвалид, у него погибли оба сына.
— Благодаря тому же Гришке?
— И что?
— Я думаю, такое не забывается. Я бы точно не забыла.
— Не сомневаюсь, — криво улыбнулся Антон. — Только речь не о тебе. Возможно, он спит и видит Щербатого в могиле, но это вовсе не значит, что он захочет нам помочь.
— Захочет, — убежденно заявила я. — Он инвалид, особо терять ему нечего, а месть — это всегда серьезно.
— Вопрос в том, имеет ли он возможность отомстить?
— В любом случае напакостить Щербатову не откажется. А для нас сейчас любая помощь важна.
— Какого рода помощи ты ждешь от него? — уже спокойнее спросил Антон.
— У человека, который чего-то стоил, полно возможностей, даже если он отошел отдел. Почему бы ему через своих людей не попытаться узнать, когда и при каких обстоятельствах исчез Таболин. Если он сможет узнать, это будет подарком к празднику.
— Потрясающе. Ты хочешь, чтобы он сделал за нас всю работу. А что мы предложим взамен?
— Щербатого, конечно, — удивилась я. — Мы избавим мир от этого урода и порадуем старикана. Ну как?
— Нет слов. Теперь я вижу, ты не зря прохлаждалась у бассейна. Тебе голову не напекло, дорогая?
— Не заводись, — поморщилась я. — Мы предлагаем честную сделку, старикан клюнет. Я вижу лишь одну проблему: поверит ли он тебе, когда ты предстанешь перед его ясными очами. Ты говорил, что работал на него, но ни словечка не сказал, какие отношения сложились между вами. Он доверял тебе? Если ты вдруг позвонишь ему и попросишь о встрече, как он к этому отнесется?
— Душевно. Меня не это волнует, ты сказала о сделке. Как, по-твоему, мы преподнесем ему Щербатова? На блюде?
— Такие вещи не в моем вкусе. Но можешь мне поверить, я вполне способна пристрелить эту сволочь, чтоб ему пусто было. За его смерть господь премирует бесплатной путевкой в рай, уж в этом не сомневайся. Другое
Антон засмеялся, но смех вышел невеселым, скорее злым, он перегнулся через стол, стараясь быть ближе ко мне, и заговорил, понижая голос:
— Ты — чокнутая. Пораскинь своими куриными мозгами: если я пойду к человеку с таким предложением, я должен отвечать за свои слова. Или ты думаешь — он дурак, каких мало? Он отыщет нам Таболина, потом мы извинимся, потупя глазки за неудачную шутку, и отправимся восвояси? Даже такая дура, как ты, вряд ли может на это рассчитывать.
— Оставь в покое мои мыслительные способности, — обиделась я. — Стрелять в Щербатова среди бела дня никто не собирается. В него, кстати, не раз уже стреляли — и все без толку. Мы заманим его в ловушку, а уж затянуть петлю на его шее дело старикана.
— Что за ловушку ты имеешь в виду?
— Щербатый принял меня за сестру, так? Ты свидетель, как он жаждет заполучить ее. Я побуду в роли сестры еще некоторое время и назначу ему встречу. Конечно, если просто взять да и позвонить Гришке, он явится не один и вполне может прихватить с собой БТР, а вот если мы представим дело так, что сами оказались в ловушке… — Я широко улыбнулась, а Антон задумался. — Детали операции можно разработать позднее, вкратце это выглядит так: мальчики Щербатого нападают на наш след, мы укрываемся в каком-нибудь уединенном месте, куда прибывает Гришка, а вслед за ним киллер, нанятый все тем же стариканом. Ну как?
— Он не старикан, — неожиданно ответил Антон. — Ему пятьдесят два года, пять лет из них он прикован к инвалидной коляске.
— Помню, помню, — кивнула я. — А еще он лишился сыновей, и все это Тришкиными стараниями. И после этого ты хочешь убедить меня, что дядечка не рискнет?
— Не знаю, — серьезно ответил Антон. — Это так по-дурацки, что вполне может сработать.
Антон размышлял, продолжая вертеть в руках многострадальную вилку, я сидела тихо, боясь неосторожным словом или просто движением нарушить столь ответственный процесс. План, который пришел мне в голову, пока я созерцала фонтан, представлялся простым и ясным, я не видела в нем ни одного изъяна и считала, что осуществить его пара пустяков. Если б я знала, куда это нас заведет, то поостереглась бы радоваться, когда Антон, отрешившись от дум, поднял на меня взгляд и заявил:
— Что ж, давай попробуем.
Думаю, в его решении не последним аргументом явился тот факт, что к этому моменту Антон уже понял: просто выйти из игры ему не удастся. С Гришкой в самом деле шутки плохи, от него не спрячешься в небольшом городишке.
Лобанов расплатился, и мы покинули кафе. Мы разделились с Антоном в нескольких метрах от центрального входа в гостиницу. По тому, как он оглядывался, я поняла: парень не так уж уверен, что выбрал для нас самое безопасное убежище. Я вошла в холл, достигла третьего этажа и, встретившись здесь со своим большим другом, передала ему ключ от номера, после чего еще немного постояла возле пожарной лестницы. Голова Антона показалась в приоткрытой двери, он кивнул, приглашая к нему присоединиться, и только после этого я оказалась в номере.