Мой эльф из легенд. Спасти любовью
Шрифт:
Мягко отстранившись, я заставила Эля подняться на ноги и сама опустилась перед ним на колени.
— Что…
Он не договорил, завороженный открывшимся зрелищем. Вопрос замер у него на губах, так и не родившись, ибо Эль разгадал мои намерения. Сначала любимый дернулся, смущенный, потом застыл, не в силах отказаться от предложенного подарка. Длинная коса растрепалась. Серебристые глаза потемнели: зрачки полностью затопили радужку. Опустив голову, Эль зачарованно наблюдал за тем, как мои пальцы развязывают тесемки его штанов, как высвобождают налитое мужское достоинство, как я наклоняюсь к нему ближе и ближе и мои губы приоткрываются, будто приглашая
Первое прикосновение к пылающей коже. Солоноватая влага на языке. Стон наслаждения, ласкающий слух.
Я не спешила, водила губами по широкой головке, упиваясь реакцией эльфа на мои действия. Пальцы гладили ствол, мяли поджавшуюся мошонку, такую внушительную, восхитительно тяжелую.
Ни одна женщина не делала для моего Эля ничего подобного — мысль опьяняла.
Краем зрения я заметила, как дернулись его руки, как приподнялись, а потом снова повисли вдоль туловища. Эль хотел опустить ладони на мою голову, но не решился? Испугался, что не сможет себя контролировать? Что, потерявшись в ощущениях, станет яростно толкаться в мой рот, зафиксировав голову между ладонями?
— Алайна… — и жалобно, и требовательно.
Когда я разомкнула губы шире, когда позволила тяжелому члену скользнуть по языку, Эль пошатнулся, едва устояв на ногах. Я чувствовала, что долго он не продержится. Его бедра дрожали. Горячая плоть пульсировала, набухала у меня во рту, готовая излиться семенем. То, что я делала, было для него слишком. Слишком много удовольствия, слишком много ощущений.
Эль тоже понимал это. Быстрым, неуловимым движением он поднял меня с колен и заставил обвить ногами его бедра. Юбку он просто оторвал от верха платья. Раз — и нет ее, валяется на полу бесформенной белой тряпкой.
— Кровать? — предложила я без особой надежды в голосе.
— Нет, — прорычал эльф и ворвался в мое тело.
Он брал меня на весу так, словно я ничего не весила, была пушинкой в его руках. Яростно двигал бедрами, и я запрокидывала голову, стонала и всеми силами пыталась не умереть от разрыва сердца.
— Так ждал, — прерывисто шептал Эль мне в висок. Он раскрывал меня, растягивал, делал наконец своей. В его крепких объятиях я ощущала себя беспомощной, неспособной ничего сделать, проявить хотя бы малейшую инициативу. Я могла только принимать. Его страсть, его толчки, его член. Горячий, идеальный, он заполнял меня так сладко, так плотно. До влажных непристойных звуков. До дрожи в ритмично сжимающихся мышцах. До сорванного от криков голоса и желания раствориться без остатка в этих сильных руках.
Так хорошо мне не было никогда в жизни.
Эпилог
Сегодня был праздник — Зимнее Солнцестояние — после него ночи постепенно становились короче, световые дни, наоборот, длиннее, а морозы шли на спад. Эльфы считали, что это надо отметить, поэтому сейчас я куталась в меха, наблюдая за веселящейся на лесной поляне ребятней. Были среди них и мои дети. Наши с Элем. Остроухие сероглазые близняшки: Иль-Амани и Лота-Нариэль, точные копии отца, если не считать цвета волос — не белого или пепельного, как у прочих эльфов, а необычного для этих мест русого. Мой темный ген оказался доминантнее.
Зимы в Ильмаре были очень солнечные. Деревья стояли под шапками снега. Местные реки никогда не покрывались даже тонкой коркой льда, и сейчас за детским смехом я улавливала грохот водопадов и шум буйного течения.
По традиции в праздничный день малышня лепила в лесу скульптуры из снега, а потом взрослые помогали расккрашивать их синим и зеленым соком Куа-тари, одного из здешних растений. После все вместе пили согревающий чай, приготовленный по особому рецепту.
Ребятишек в Ильмаре было мало, все — разного возраста. Темноволосые Иль-Амани и Лота-Нариэль сильно выделялись среди других детей, и поначалу я боялась, что это может стать проблемой, но горячая благодарность к земной целительнице перевесила предрассудки. Да, теперь я целительница, а еще обучилась на травницу. Каждому из ребят на поляне я облегчила боль во время пробуждения магии. В услугах эмпата нуждались нечасто, но от этого мой дар не терял ценности. Сам факт того, что есть кто-то, способный помочь страдающему ребенку, успокаивал ильмарских матерей. Меня уважали, боялись обидеть, мне носили подарки, от которых я со смущением отказывалась. Зато мои мази и микстуры не пользовались спросом от слова совсем. Местные не спешили их покупать, уверенные, что у настоящей эльфийской травницы всё это приготовить получится куда лучше. Вот такие предубеждения.
— Ала-Ина! — помахал мне рукой один из моих маленьких пациентов и вернулся к своим занятиям.
Все, кроме Эля, обращались ко мне именно так — Ала-Ина, коверкая мое имя на эльфийский лад. Даже Иль и Лота взяли такую моду, мелкие предательницы.
— Замерзла? — появившись из-за деревьев, любимый обнял меня со спины и вложил мне в руки местный аналог термокружки. За тринадцать лет Эль ничуть не изменился, ни капли не постарел, хотя рождение дочерей запустило его биологические часы.
Ни одна новая морщинка не осквернила и мое собственное лицо. Благодарить за это следовало мертвый цветок. Десять лет назад, боясь постареть и стать для мужа непривлекательной, я втайне от Эля выпила сок Куа-да-нэ. Эльфийскую магию он во мне, разумеется, не пробудил, зато чуть не отправил на тот свет. Три дня агонии. Три дня лихорадки и душераздирающих криков боли. В Ильмаре не нашлось второй Ала-Ины, чтобы облегчить мои муки. Зато, пройдя через ад, я обрела вечную молодость.
Но как Эль ругался! Как он кричал! Бледный, испуганный, с трясущимися руками. Когда после долгих дней боли я наконец пришла в себя, супруг сначала порывисто меня обнял, затем разорался и вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью. Всегда сдержанный, он впервые психанул, да так сильно, что даже ночевать ушел в соседнюю спальню.
— Ты могла умереть!
— Но ваши дети же не умирают.
— Ты не эльфийка! Кто знает, как действует сок Куа-да-нэ на людей!
— Успокойся, все закончилось хорошо.
— А если бы я тебя потерял!
— Не потерял же!
Он не разговаривал со мной целый день, а потом мы занимались любовью в душе, на кухонном столе, в коридоре у парадной двери и даже на лестнице, ведущей на второй этаж. И совсем забыли про «Дар Богини» — цветок, лепестки которого эльфийки жуют перед близостью, чтобы не забеременеть.
Впрочем, Эль давно мечтал стать отцом.
— Никак не могу привыкнуть к вашим морозам, — призналась я, нежась в объятиях мужа.
— А к новому миру? — он поцеловал меня в макушку и крепче прижал к себе, согревая.
— Иногда мне кажется, что прежнего мира никогда и не было. Ни базы, ни плена, ни Арагорны с ее шикарными пляжами.
— Скучаешь по шикарным пляжам? В драконьей долине есть горячие источники. Купаться там можно и зимой. Слетаем? Пегас нас донесет.
— Как ты попал в лапы Совета?