Мой генерал
Шрифт:
Труп оказался не криминальный — все правильно понимала бабуся Логвинова.
Выпил лишнего, сел на мостках, задремал, да и свалился — так как-то получалось.
Длинными санаторными коридорами, застланными ковровыми дорожками — красная середина, зеленая кайма, — Марина добралась до высоких двойных ореховых дверей, вышла на вечернее солнце, пристроилась на лавочку с гнутой садовой спинкой и закурила.
Очень хотелось есть, и она с удовольствием думала о сухой колбасе и банке с кофе. Нужно
Ореховая дверь открылась и закрылась. Кто-то вышел и пристроился на ту же лавочку, но с другой стороны.
Откуда-то взялась толстая пыльная кошка, посмотрела на Марину вопросительно, зачем-то лизнула лапу и стала тереться о Маринины светлые брюки, оставляя на них клоки шерсти.
— Ты что? — спросила у нее Марина и стала отряхивать шерсть. — Разве не видишь, у меня ничего нет! Бедная, бедная, голодная киса!
— Не верьте ей, — посоветовали с другого конца лавочки, — она не бедная и не голодная.
Марина посмотрела вбок и обнаружила неподалеку спортивные штаны непередаваемо-павлиньей расцветки.
— Бедная и голодная. — Она погладила пыльную кошачью башку и снова неодобрительно покосилась на штаны.
— Я только что скормил ей остатки рыбы. Я сегодня, знаете ли, опять ловил.
— Ловить мальков в луже — гнусно.
— Я же не глушу их динамитом.
После чего они уставились друг на друга. Кошка вопросительно мяукнула, не понимая, почему Марина перестала ее гладить.
— Здрасте, — неожиданно поздоровался тип в цветастых штанах.
— Добрый вечер, — с ходу откликнулась привыкшая быть вежливой Марина.
— Вы только меня не перебивайте, — быстро сказал он, — меня зовут Федор Федорович Тучков. Можно просто Федор. Я из Москвы. А вы Марина, да?
— А почему я не должна вас перебивать?
— Потому что я никак не могу сказать вам, как меня зовут, вы все время перебиваете.
— А зачем мне знать, как вас зовут?
Он вздохнул, полез в карман и достал сигареты.
— Так принято, — подумав, объяснил он, — мы с вами отдыхаем в одном санатории и даже сидим за одним столом, так что нам придется как-то называть друг друга.
— Вряд ли нам придется как-то друг друга называть, — отчеканила Марина, — зачем?
Очень уж он ей не нравился, с его брюшком, гавайской рубахой, цветастыми штанами и сладкой улыбкой на круглой физиономии. Ей-богу, Геннадий Иванович, будущая звезда теннисного спорта, и то лучше!
— Я вас… раздражаю? — смиренно спросил Федор Федорович Тучков.
— Раздражаете, — призналась Марина.
— Почему?
Не могла же она сказать про рубаху и брюшко!
— Не знаю. Я не люблю никаких курортных знакомств.
— Ну, на курорте никаких знакомств, кроме курортных, быть не может.
— Я никаких не хочу.
— Тогда вам надо было ехать на заимку.
— Куда?!
— В тайгу, — сказал он равнодушно, — на заимку. Лес, а в лесу избушка — это заимка и есть. Или вы сибирских писателей не читали — Астафьева, Липатова?
Марина смотрела на него во все глаза. Он курил, кошка терлась о его штанину, поглядывала вопросительно.
— Завтра, — пообещал Федор Федорович кошке, — завтра опять наловим. Ты полведра рыбы съела, хватит, совесть надо иметь!
Ореховая высоченная дверь отлетела, бахнулась в штукатурку, и на площадку выскочила мятежная профессорская внучка Вероника — шорты, маечка, кепочка козырьком назад, темные очки, и на плече стильный до невозможности чехол с ракетками. Выскочила, уронила ключи, засмеялась, завертелась, нагнулась и толкнула попкой Марину.
Та неодобрительно подвинулась на лавочке.
— Федор, не желаете ли партию? — дурашливо спросила Вероника. — Дед сказал, что не пойдет. И курить, между прочим, вредно. Минздрав давно предупреждает!
— Какая еще партия! — перепугался Федор Федорович. — Что вы, Вероника! После сытного ужина я только и могу, что греть на солнце свои старые кости!
Вероника закинула за спину чехол и поставила на лавочку безупречную ногу в безупречной кроссовке. Загорелое, упругое, аппетитное и черт знает какое бедро оказалось прямо под носом у Федора Тучкова.
— За ужином вы ничего не ели, не врите. Пили чай и больше ничего.
— Точно, — признался Федор, косясь на бедро, — экая вы наблюдательная молодая особа!
— Что за жаргон! Вы что, учитель русской словесности?
— Вот и нет! — глупо захихикав, сказал испытуемый бедром Федор Тучков. — Вот и не угадали!
Из-за этого глупейшего хихиканья, а также из-за того, что он моментально пошел туда, куда манила его Вероника, подобно всем известному бычку на веревочке, Марина прониклась к нему еще большим презрением и отвращением, если только это было возможно.
— А кто?
— Чиновник, — покаялся Федор, — чиновник в министерстве.
— Коррумпированный?
— Э-э… боюсь, что нет.
— Тогда что с вас взять, — заключила Вероника, сняла ногу с лавочки и пристроилась рядом с Мариной, обдав ее запахом вкусных духов.
— Давайте, — приказала она, — рассказывайте.
Марина молча смотрела на нее, но профессорскую внучку было не так-то просто сбить с толку.
— Что вы смотрите? — спросила она и окинула себя взглядом. — У меня что, ширинка расстегнута? Или лифчик выпал? Федор, посмотрите, сзади у меня все в порядке? Лифчик не волочится?