Мой генерал
Шрифт:
Она решительно сняла свой локоть с его шеи, пристроила сумку и похромала за кустик, к поваленному толстому черному бревну.
Федор постоял-постоял и потащился за ней.
Держа ногу на весу, Марина присела на бревно и осторожно задрала штанину — коленка была грязной, красной и, кажется, уже опухала.
— Черт, — с тоской сказала Марина и зачем-то подула на нее, как в детстве, когда на все раны достаточно было подуть, и боль проходила.
Сейчас ничего не изменилось. Или все дело в том, что дуть должна была непременно
Марина потрогала кожу, сморщилась, зашипела, и тут у нее перед носом опять оказался Федор Тучков.
— Дайте я посмотрю, — деловито предложил он и полез к ее коленке.
Марина отдернула ногу:
— Не надо ничего смотреть! Я… посижу пять минут, и все пройдет.
— А если не пройдет, мне придется нести вас в медпункт. Между прочим, дорога туда пролегает как раз через центральный вход, — неожиданно добавил он. — Хотите, чтобы я нес вас в медпункт через центральный вход? Там, наверное, народу еще прибавилось.
Не отрываясь от ноги, которую она баюкала и убирала у него из-под носа, Марина внимательно на него посмотрела.
Может, он не дебил? Может, он только производит такое впечатление? Может, на самом деле он очень умный?
По крайней мере наблюдательный — это точно.
— Это вы во всем виноваты, — неожиданно бухнула она, — черт бы вас побрал!
— Почему виноват? — перепугался он. — Я не виноват!
— Потому что вы меня раздражаете!
— Я не нарочно!
Тут он нагнулся — волосы были светлые, почти белые, сквозь них просвечивал широкий затылок, — сорвал какой-то лопух и стал совать Марине.
— Да не надо мне, зачем он мне нужен!..
— Приложите к ноге, и все пройдет.
— Да что прикладывать-то?! Лопух?!
— Это не лопух, а подорожник, самое верное средство!
Марине хотелось, чтобы он отвязался от нее вместе с «верным средством», но она понимала, что не отвяжется. Выхватила кожистый широкий лист и прижала прохладной стороной к коленке.
— Его нужно лизнуть, — совершенно серьезно посоветовал Федор Тучков, — вы разве не знаете?
— Нет, не знаю.
— Вы что, в детстве не разбивали коленок?!
В детстве у нее были шляпа — чуть поменьше нынешней, — белые гольфы с бантами, лакированные красные туфельки, зонтик с кружевцами и кукольная колясочка с пупсиком. Нет, она не разбивала коленок. Она даже не знала, как это бывает.
— Дайте сюда!
Федор Тучков выхватил у нее широкий лист, старательно полизал и пристроил ей на ногу. И рукой сверху придержал, чтобы прилип как следует. Марина вытаращила глаза.
— У меня есть пластырь, — как ни в чем не бывало продолжил он, — я могу вам дать. Кожа немного содрана, лучше бы, конечно, заклеить.
Тут он опять прихлопнул комара у себя на шее и опять внимательно изучил свою ладонь.
Кошмар.
На дорожке, совсем близко, вдруг захрустели камушки, посыпались как будто. Кто-то бежал — именно бежал, а не шел, и Марине показалось, что бежит не один человек. Зачем-то она пригнулась к коленям, хотя и напрасно — за сквозными кустиками все равно было не спрятаться.
Да и прятаться незачем, глупость какая-то!
Федор все сидел на корточках, почти уткнувшись носом в ее коленку, а тут повернулся и посмотрел.
За кустами мелькало что-то, какие-то яркие цвета. Кажется, и вправду бежали двое.
Еще секунду Марина не могла сообразить, кто там, а потом поняла — это Юля с Сережей, любители морковного и картофельного пюре, а также бега, а заодно, возможно, спортивной ходьбы и еще, должно быть, стрельбы из лука.
Юля легко перелетела ветку, о которую постыдно споткнулась Марина, Сережа мужественно топал сзади.
— Юльчик!
— Да-а!
— У меня шнурок развязался!
Сережа присел на корточки прямо за злополучной веткой, и Юля подбежала, остановилась и стала пританцовывать, высоко вскидывая бедра — чтобы не тратить ни одной секунды драгоценного времени, отведенного «на спорт». Бедра были не так хороши, как у Вероники, но все же вполне достойны.
Сережа завязал один шнурок, проверил узел на втором и поднялся — Юля в это время уже перешла к наклонам.
— Надо оттащить, — сам себе сказал Сережа и взялся за ветку, — мешает!
— Умница ты мой, — пропыхтела Юля.
Сережа отволок ветку с дорожки — в другую сторону, не в ту, где сидели на бревне за жидкими кустиками Марина и Федор Тучков.
— Бежим! Тут одни комары!
— Да, — вдруг тихо сказала Юля и перестала делать свои наклоны, — я не ожидала, что его так быстро найдут. Не должны были.
Марина замерла. Федор Тучков, кажется, тоже замер.
— Не должны были, — согласился Сережа. — Только все равно уже нашли. Бежим, Юлька!
Затрещали ветки, захрустели камушки, затопали кроссовки, замелькали яркие спортивные костюмы.
Почему-то Федор с Мариной сидели, пригнувшись и не шевелясь, пока все не смолкло и не пропало из глаз.
Когда смолкло и пропало, Марина решительно скинула со своей раненой коленки руку Федора Тучкова, по неизвестной причине остававшуюся там все это время.
— О чем это они говорили? — спросил Федор и почесал шею. — Как вы думаете?
— Не знаю. — Марина была совершенно уверена, что говорили они про труп.
— Может, про утопленника? — предположил проницательный Федор. — А?
— Не знаю.
Марина решительно поднялась, отряхнула штанину, сделала шаг и немного постояла, как бы приноравливая ногу к новому положению. Будет теперь долго болеть. Тогда, на лыжах, она сильно ее разбила, и теперь «к погоде» или просто так, когда вздумается, коленка начинала «чудить» — ныть, подворачиваться, «выбиваться», как говорил врач. А тут Марина на нее повалилась, да еще всем весом, да еще на асфальт!