Мой герой
Шрифт:
Это были воспоминания ее прежней жизни, когда она была писателем в популярном нью-йоркском журнале «Ребенок сегодня». Они создавали ощущение смутной тоски, манили ее. Она регулярно брала интервью у новоиспеченных звездных родителей, ее приглашали на гламурные мероприятия, она была желанным гостем на открытиях бутиков. Ей это нравилось.
Мужчина, что стоял сейчас перед ней, представлял угрозу. Он мог усилить едва ощутимую тоску.
Сара напомнила себе, что она уже нашла способ уйти от своих смутных терзаний; она собиралась прогнать свое беспокойство новым объемным
Она хотела вернуть город в то состояние, в котором он был во времена ее детства: толпы туристов на улицах, ощущение вечного лета, радость.
Поэтому после рукопожатия Сара скрестила руки на груди, будто защищаясь. Она не хотела показывать ему свое волнение.
— У меня большие планы насчет Кеттлбэнда, — сказала она ему. — И вы можете помочь мне в этом.
Она брала интервью у самых популярных людей мира и перед ним не отступит. Он долго и тяжело смотрел на нее, и вдруг подобие улыбки заиграло в уголках его чувственных губ.
— Нет, — произнес он.
Коротко, четко, непоколебимо. Улыбка исчезла, как будто ее никогда и не было.
— Но вы даже не выслушали, что я хотела предложить вам! — возмущенно выпалила Сара.
Ей показалось, будто он даже задумался на долю секунды, но его глубокий утомленный вздох был совсем не обнадеживающим.
— Ладно, — немного погодя сказал он, в его темных глазах не отражалось эмоций. — Выкладывайте.
Выкладывать? Чего-то не хватало в этом приглашении к разговору. Но он хотя бы не уходил. Пока. Однако его жесты показывали, что нить, держащая его тут, очень тонкая.
— Ваш поступок был просто потрясающим. Очень мужественным.
Он совсем не выглядел польщенным сейчас, казалось, он был более склонен уйти, поэтому она поспешила продолжить:
— Я видела это в Интернете.
Его лицо еще больше потемнело, поэтому она не сказала, что смотрела ролик более дюжины раз, непонятно почему. Но она понимала, что была не одинока в этом. Видео завоевало сердца людей по всему миру. Она думала, что раз он здесь, в ее саду, то это возможность получить выгоду.
— Я знаю, что вы не очень давно в Кеттлбэнде, — продолжила Сара. — Разве вы не знали, насколько холодной была вода?
— Если бы я знал это, то никогда бы не прыгнул.
Этот ответ совершенно не подошел бы для дела.
Используя его недавно обретенную славу, его героический образ, она хотела сделать рекламу городу. Хотя сейчас это казалось маловероятным.
— Вы, наверное, очень любите собак? — спросила она, с растущим отчаянием пытаясь пробить брешь в его броне.
Он не ответил, но нетерпеливо провел рукой по своим густым темным волосам.
— Что вам нужно от меня?
— Ваша слава пойдет очень на пользу этому городу, — сказала она, всячески пытаясь не думать о том, какие его волосы на ощупь.
— Независимо от того, нравится ли мне это или нет, — скупо прокомментировал он.
— А что может не нравиться? Несколько интервью с тщательно подобранными СМИ. Это займет совсем немного вашего времени, — настаивала она.
Раздражение
— Вы знаете о фестивале Праздник лета? — спросила она его.
— Нет. Но звучит отвратительно.
Она почувствовала, что ее уверенность начала колебаться, и, чтобы скрыть это, она уставилась на него. Сара решила, что цинизм — это его реакция на все. Она решительно продолжала:
— Этот фестиваль длится первые четыре дня июля. Он начинается парадом, а заканчивается фейерверком в честь Четвертого июля [1] . Раньше с него начинался летний сезон здесь, в Кеттлбэнде. — Сара затихла в ожидании его вопроса, но он только приподнял бровь. — Пять лет назад его отменили. От этого город стал только сильнее пустеть, терять свою атмосферу. Это уже не то место, куда я приезжала ребенком.
1
Четвертое июля — День независимости США.
— Приезжала?
Ее удивило, что он не заинтересовался ни одним словом, кроме этого.
— Так вы тоже не местная?
Тоже. У них есть нечто общее. Нужно это использовать.
— Нет, я выросла в Нью-Йорке. Но моя мама родом отсюда. Я оставалась здесь на лето. А вы откуда? Что привело вас в Кеттлбэнд?
— Временное помутнение разума, — проворчал он.
Он явно не собирался рассказывать о себе, но и не уходил, поэтому Сара продолжила, пытаясь заинтересовать его:
— Это дом моей бабушки. Она оставила его мне после смерти. Вместе со своим бизнесом по производству джемов. Вы, наверное, слышали о нем. Здесь в городе они очень популярны.
Сара не была уверена, что заинтересовала его. Его невозможно было понять. Но она все же почувствовала себя уверенней. Хотя теперь ей показалось это подозрительным. Салливан был таким мужчиной, который все узнавал о людях, при этом ничего не рассказывая о себе.
— Послушайте, мисс Макдугалл. — Сара заметила, что он не обращался к ней по имени, и поняла, что он всячески пытается сохранять дистанцию. — Это все, конечно, не имеет ко мне отношения, но, скажу честно, ничего и никогда не кажется таким же, как в детстве.
Как у него получилось всего лишь одной фразой осадить ее, заставить чувствовать себя безнадежно наивной, будто она гонялась за иллюзиями. А что, если он прав?
Эти уверенные и циничные мужчины все время так поступают. Заставляют всех вокруг сомневаться в себе, своих надеждах и мечтах. Что ж, она не предоставит свои мечты и надежды на попечение еще какому-либо мужчине. Майкл Талбот уже преподал ей урок. Когда до нее дошли слухи о романе между ее женихом Майклом, главным редактором журнала «Ребенок сегодня», и кокетливой Триной, фрилансером, Сара отказалась верить в это. Но потом она увидела их в кафе. Как-то уж слишком мило и не по-деловому они жались друг к другу. Ее мечты о маленьком уютном домике, полном детишек, развеялись в пыль.