Мой герой
Шрифт:
— У меня критическое положение, — сказал он немного погодя. — Я уже испробовал все. Я не могу успокоить ребенка.
— Какого ребенка?
— Мой племянник, Ральф. Моя сестра жалеет меня за то, что я веду холостяцкий образ жизни…
Почему-то ей показалось, что ее мир вновь озарился светом. Но ее мир — это джем и Праздник лета, строго напомнила она себе.
— …и приглашает меня на ужин, когда у меня выходной день. Вчера ее муж попал в аварию по дороге домой. Ей пришлось срочно уехать. Я не хочу звонить ей в больницу и говорить, что малыш плачет без умолку. У нее
Сара знала, что за этим суровым обликом прячется такой мужчина. Мужчина, который спасет собаку, оградит свою сестру от больших переживаний.
— Как ваш зять?
— Джонатан в порядке. Его травма не опасна для жизни. Это сложный перелом, требующий операции, и он достаточно серьезный, раз она не уезжает от него. Поэтому я здесь, — сказал он.
Сара подумала, что это тоже характерно для него, и легкая дрожь пробежала по телу. Невероятно преданный, если кто-то или что-то попадало под его опеку. Это казалось маловероятным. Как и этот звонок. Его голос показался ей сексуальным.
— Джет, слезь оттуда! Я с четырехлетним племянником, который висит на шторах и напрашивается на порку. И младенцем, который не прекращает плакать. Не знаю, кому позвонить.
Сара была удивлена, услышав нотку беспокойства в его голосе. Паника?
— А почему вы позвонили мне? — мягко спросила она.
Она представила себе, что он скажет ей: «Я не могу забыть твое лицо. С такой женщиной, как ты, мужчина мечтает завести детей. Ты знала, что в твоих глазах теплится нежная красота?»
— Ваша передняя дверь была открыта, когда я заходил к вам. Я увидел обложки журналов на стене. Я подумал, что вы эксперт по детям. Правда, Ральф не совсем сегодняшний ребенок. Ему полтора года. И еще я подумал, что у меня есть преимущество перед вами.
— Преимущество?
— Вы хотите, чтобы я дал несколько интервью. У вас есть удостоверение эксперта по детям. Мы можем договориться.
Это не была мольба в прямом смысле этого слова, зато это было потрясающее отступление. Но настолько далеко от того, что она себе представляла, что она рассмеялась.
— Я должна предупредить вас, что мои познания в детях чисто теоретические.
— Так вы не эксперт по детям?
— Я работала в этом журнале четыре года. Я была писателем. Я брала интервью у новоиспеченных мам и писала статьи.
Она почувствовала себя так, будто устраивается на новую работу. И что самое странное, она почувствовала, что хотела бы получить ее! Она специально не сказала ему, сколько очерков она сделала на тему ремонта детских комнат, решив, что он посчитает это несерьезным. Она также не упомянула, что знает по крайней мере двенадцать способов излечить сыпь от подгузников, подумав, что это просто вынудит его повесить трубку.
— Какие-нибудь из этих статей были на тему плачущих младенцев? — спросил он. Она была права. В его голосе слышалось отчаяние и паника.
Сара подавила смешок. Младенец мог поставить на колени этого здоровенного мужчину!
— Дюжины, — ответила она. — Я написала множество статей на тему орущих младенцев.
— Он уже два часа плачет.
— Младенцы очень чутко реагируют на напряжение, — сказала она.
— Мое? — скептически спросил он.
— Возможно, какая-то интонация в голосе его мамы, когда она уходила, изменения в режиме, теперь ее отсутствие, а еще и папа домой не возвращается. Он понимает, что что-то не так.
— Вы точно эксперт! Вы можете выручить меня, Сара?
Вместо того чтобы злорадствовать, она сфокусировала свое внимание на другом. Не мисс Макдугалл. Сара. У нее было ощущение, будто ее сердце начало таять, и это должно было ее насторожить. Но он сказал, что даст интервью! Во благо города она должна была это сделать.
— Что вы хотите, чтобы я сделала?
— Приезжайте сюда.
Внезапно она почувствовала, что играет с огнем. Она была слишком рада разговору с ним, и это было не только из-за его согласия.
«Не ходи туда», — предупреждала она себя. Она могла бы дать советы по телефону. Она могла обезопасить себя.
Сара заметила свое отражение в зеркале над кухонной раковиной. Она сильно разрумянилась, будто девочка-подросток, которой впервые позвонил мальчик. Ей нужно было думать о новой себе — независимой, невосприимчивой к слабостям сердца.
Вдруг она услышал грохот и рев.
— Что это было?
— Только что свалились шторы в гостиной. И мой племянник вместе с ними.
— Я выезжаю.
— Правда?
— Правда.
Он назвал адрес.
— Возьмите с собой немного того джема, — посоветовал он. — Дичка, верно? Который, как говорила ваша бабушка, лечит нервы. Еще никому он так не был нужен.
— Вам или ребенку?
— Обоим, — сказал он печально.
Казалось, будто он помнит все, что она говорила ему. Сара понимала, что не стоит так этому радоваться.
— Поспешите, пожалуйста.
Если бы она не спешила, то могла бы произвести на Оливера Салливана лучшее впечатление. Она могла сделать прическу и накраситься. Можно было бы надеть что-нибудь кокетливое и соблазнительное. Но ребенок уже охрип и икал. Это создавало ощущение срочности. И еще она не хотела суетиться, пытаясь понравиться Салливану. Ситуация и так была сложной, без их влечения друг к другу.
Пятью минутами позже она закрывала дверь, стараясь не допустить мысли о том, как она рада на самом деле сбежать от этих липких банок. Через некоторое время Сара прибыла к очаровательному маленькому домику, почти такому же, как и ее.
Когда Салливан открыл дверь, она поняла, что попытка удержать влечение будет подобна попыткам задержать прилив.
Он был просто восхитительный. Несколько дней назад он весь был холодное спокойствие. Сегодня ей открыл дверь неотразимый мужчина, как и тот, которого она видела в ролике. Его темные волосы были растрепаны. Щетина оттеняла лицо. В его глазах читалась усталость. Его футболка взмокла от слез. А на руках он держал ребенка. Было что-то захватывающее в контрасте между таким сильным мужчиной и младенцем на его руках. Он держал ребенка, крепко прижав его к широкой груди. Несмотря на то что он был измотан, поза Салливана говорила сама за себя. Этот хрупкий младенец был в безопасности с ним.