Мой голландский миллиардер - 3
Шрифт:
— Да, люблю.
— С самого начала? — Её голос сорвался.
— С самого начала, — его голос был непоколебим, лицо стало серьёзным, и Серенити захотелось плакать. Ей хотелось смеяться и кричать. О, Боже, она желала быть сумасшедшей. Потому что тогда, быть может, это не было бы так больно.
— Ты вообще понимаешь, что говоришь? — Потребовала она. — После того, какую боль причинил, что заставил меня
— Да, — всё тот же непреклонный тон, хотя его лицо и побледнело от слов Серенити.
— И ждёшь, что я вот так просто тебе поверю?
— Я готов сделать всё, чтобы доказать тебе, что это так.
Она покачала головой.
— В этом нет надобности, я могу сейчас же дать тебе ответ, — она поднялась с места, он повторил её движение. — Спасибо, что уделили ваше время, мистер де Конаи, но боюсь, что это была наша последняя встреча.
Боль разочарования отразилась на его лице, но так быстро исчезла, что Серенити решила, что ей всё привиделось. «Показалось. Показалось». Твердила она себе.
— Я не люблю его, — прошептала она себе, хотя эти слова звучали, как полная ложь, которой они и являлись. Горло сдавило, а она всё пыталась сквозь слёзы повторять. — Я не люблю его. Я не. Я не.
Но всё равно, звучало, как полная ложь.
Она вспомнила времена, когда между ними всё было так замечательно. Когда Виллем подарил ей первую пару туфель, сделанных специально на заказ, когда держал её в своих руках.
Но за этими моментами из памяти всплыли те, которые ранили, которые как саднящие раны никак не хотели затягиваться. Она вспомнила холод его губ, когда она впервые отважилась его поцеловать, вспомнила то, как умоляла его, как бежала за ним, не смотря на боль в ноге.
Слёзы медленно катились по её щекам.
И как только она начала плакать, уже не было шанса остановиться.
Миллиардер сказал, что любит её.
Но чтобы он не говорил, она знала, что это не может быть правдой.
Истинная любовь не знает предательств. Истинная любовь не знает лжи. Истинная любовь не причиняет боли.
И в своей невинности и нехватке опыта, Серенити верила, что так оно и есть. Она так свято в это поверила, что её слёзы высохли, обращаясь в желание мести. Она заставит миллиардера заплатить за содеянное. Она отплатит ему той же монетой.
— Привет, — сказала Уиллов Сомерсем - Манолис сонно поприветствовала подругу, которая неловко переминалась с ноги на ногу. Она была голубоглазой брюнеткой, миниатюрной с аппетитными формами, и по предписанию врача соблюдала постельный режим.
— Привет, — голос Серенити был тихим,
Уиллов закатила глаза.
— Хватит быть такой формальной, и заходи уже скорее, — она заняла сидячее положение, и пока Серенити входила, Уиллоу отметила печаль на лице подруги. И ей это совсем не понравилось.
Серенити неподвижно сидела на краешке кровати, боясь своими движениями причинить неудобства беременной подруге. Когда их взгляды встретились, она тут же выпалила:
— Ты становишься всё больше с каждой нашей встречей.
Уиллов изобразила гримасу.
— И почему ты должна быть бестактной только со мной?
Серенити залилась румянцем.
— Прости, просто… — Она покачала головой. — Но ты действительно огромная.
Уиллов не могла удержаться от улыбки над обеспокоенным тоном Серенити.
— Успокойся. Сколько раз тебе повторять? Это нормально для того, кто носит двойню, тем более, учитывая, что Ставрос совсем не маленький.
Серенити поморщила нос при упоминании имени греческого миллиардера.
— Я всё равно считаю, что он слишком рано обременил тебя беременностью. Это всё ради того, чтобы привязать тебя к себе, чтобы, когда ты одумаешься, и поймёшь, что он тебе не подходит, было слишком поздно и ты не сможешь покинуть его, — даже сейчас, спустя время, Серенити не могла забыть всё то, что пришлось пережить подруге во имя любви. По её мнению, Ставрос Манолис всегда не заслуживал её подругу, и Серенити не собиралась скрывать это от миллиардера.
Как и сейчас.
Серенити услышала, как открывается дверь и, обернувшись, увидела Ставроса, который так же скривился при виде неё.
— Вижу, львёнок уже прибыл, защищать тебя, — пробормотал Ставрос, входя в комнату. Она уже рассказала о моём последнем проступке, не так ли?
— Как ты мог? — Выдохнула Серенити.
Уиллоу покачала головой от умиления.
— Ставрос, когда ты перестанешь её подтрунивать? Она не…
Остальная часть её реплики потерялась в поцелуе, с которым Манолис опустился на её губы.
Когда он оторвался, Серенити залилась густой краской так же, как и его жена.
— Ненавижу тебя, — проворчала Уиллоу. — Знаешь ли, тебе бы не помешало быть немного консервативнее, — но её фиалковые глаза были полны любви и желания, когда она смотрела на Ставроса.
— Это всего лишь поцелуй мужа и жены, — с притворной невинностью произнёс он, присаживаясь на стул около её кровати. — Даже, если я и провинился.
Серенити скорчила рожицу.
— Ха. Ха. Ха, — но она всё равно сдерживала себя не реагировать на шутки греческого миллиардера.
Закинув ногу на ногу, он взял руку жены, и обратился к Серенити:
— Внизу тебя ждёт посетитель мужского пола.
Голова Уиллоу дёрнулась в сторону подруги.
— Одногруппник?
Сердце Серенити бешено загрохотало. «Этого не может быть... Определённо, это не мог быть…»