Мой город 6. История Марьи и ее путешествие во времени и пространстве

Боррони Дмитрий Георгиевич

Сегодня последний день в Куршавеле. Завтра вылетаю. На месте разберусь что и как. А пока никаких действий не предпринимайте. Я вернусь, и решим, что делать дальше.

Хочу также добавить, что Павел волен делать все что хочет. Он уже взрослый мальчик, пора от материнского подола ему отойти.

Я напишу и ему свое мнение на этот счет. Надеюсь он меня послушает.

Ваша Софья Николаевна.

Письмо Софьи Николаевны Павлу

Павел, мой дорогой и любимый сынок. Ни так давно я узнала, что в наш дом Вы пригласили Марью. Я также в курсе что по обстоятельством которые предшествовали трагедии она лишилась обеих ног. Что ж, я ничего не могу сказать на этот счет.

Я пишу по поводу того, что до меня дошли слухи, что Марью Вы хотите занять работой в нашем центре. Что ж, это благородное дело. Кто как никто поймет инвалидов как не инвалид, и, если непонять человека. Не понять, чем он живет и что хочет от жизни, его можно убить или как Вас сделать инвалидом. Очевидно, ни только Марья сделала по воли

несчастного случая себя инвалидом, как общество в котором она живет постаралась тоже. Вообще, наше общество – это либо стада баранов идущие туда куда им укажут путь, либо завистливые лицемеры которые могут только от своей беспомощности обидеть, нахамить или послать куда подальше человека который этого совершенно не заслуживает. Вообще я считаю, что матерщина – это признак слабости человека и больше ничего. Я не утверждаю, что русский человек слаб, ведь матерщина его второй, а может быть уже и первый язык. Все в этом мире не идеально, и русский язык в их числе. Кто скажет, что мы говорим сейчас на русском языке, я рассмеюсь этому человеку прямо в лицо. Мы говорим на советском языке. Языке, который придумали коммунисты. То есть это коммунистический язык, а не российский и не русский. Что же тут говорить о культуре российского общества, когда в этом обществе своего родного языка нет. Впрочем, Мефодий и Кирилл создали славянскую письменность, и где она? Только в церквах?

Но я отвлеклась от темы моего письма. Я приветствую тот факт, что Вы Павел пригласили работать в детском центре для детей-инвалидов. Они не виноваты, что родились с отклонениями. В этом виноваты лишь взрослые и в некоторых случаях наследственность.

Так или иначе я скоро буду дома, тогда и поговорим. До моего приезда прошу только одно, не сделайте никаких глупостей о которых потом все будут жалеть. МАМА.

Письмо Софьи Николаевны Павлу «Продолжение»

Сегодня приехала в аэропорт. Какая дикость. Все рейсы отменили. В аэропорту духота. Все против меня. Придется остаться еще в Куршавели. Нас разместили в одной из гостиной. Впрочем, мне повезло. Меня разместили там же где я проживала. За окном дождь. Как Вы там?

Что касается меня, то я не скучаю. У меня достаточно финансов чтобы провести здесь еще какое-то время. Сегодня в баре я встретила Розу. Ту самую Розу, которая в конце восьмидесятых уехала в Майами на постоянное место жительство, и с которой Вы сидели за одной партой. По правде говоря, я ее не узнала. Она стала красива и достаточно привлекательной. Из серой птицы она стала прекрасным лебедем. Жаль, что тогда у Вас с Розой не сложились отношения. Я была б рада этому союзу. Так или иначе я дала ему наш адрес, и она обещала написать Вам Павел. Так что может быть скоро придет письмо из Майями и если Вы захотите продолжить переписку, то она пришлет Вам свой E- Maile. Впрочем, это не мое дело, но я была бы рада, если б Вы хотя бы стали переписываться и узнали друг друга по ближе. Ваша Софья Николаевна.

Письмо Петра Софьи Николаевне

Здравствуйте Софья Николаевна. Как я уже писал раньше наш сын познакомился с Марьей и предложил ей работу в нашем детском центре для детей-инвалидов, и она согласилась. Согласилась на условии, что она будет работать с каждым ребенком-инвалидом индивидуально. Что ж, можно было с этим согласиться, но она хочет работать с детьми-инвалидами одна, без каких-либо психологов и тому подобное. Я на это не согласился. Каждое ведомство должно заниматься своим делом, и психологи на то и психологи, а воспитатели на то воспитатели. В этот момент, когда я сказал Марье что воспитатели и психологи ни одно и тоже, Марья с этим не согласилась и сказала, что воспитатель и психолог это одно и тоже. Она сказала, что воспитатель должен быть психологом, или это не будит полноценный воспитатель. Но у нее нет образование психолога, а она говорит, что есть. Она считает, что инвалид если он инвалид, то ему гораздо легче понять инвалида, а образование психолога тут не причем. Она считает, что здесь надо лишь понять человека и дать понять, что он нужен для общества.

У меня нет сомнений, что у Марьи нет никакой морали. У кого может быть, хоть кокая мораль если мораль человека- воспитателя и человека- психолога напрочь отсутствует. Для нее человеческое воспитание и его психическое состояние это одно и тоже.

Ваш Петр.

Из воспоминаний Марьи

Вчера я была в гостях у Петра и Павла, и Павел предложил мне работать в открывшимся центре для детей-инвалидов. Я согласилась с условием которое было воспринято в штыки. Я знаю, что таким детям нужен психолог. Но где же его взять как ни в воспитатели. Воспитатель и психолог детей-инвалидов должен быть один и тот же человек. Жаль, что это они не понимают. Инвалид – это не нормальный человек в общем понятии этого слово. Порой у него сумбур в голове, а порой заторможенность. Что, если произойдет одно из двух, то вести к психологу? Нет, это удел воспитателя. Объяснить маленькому человечку что и как. То есть из этого можно сделать один вывод: психолог и воспитатель для этих детей это одно и тоже. Так что если они согласятся на эти условия, то я согласна, а если нет, то я не смогу помочь этим детям. Я знаю о чем говорю. Ведь я такая же как и они, дети-инвалиды.

После того как я побывала в гостях, меня привез домой Павел. То есть мы не ехали на машине, а шли по дороге. Я сидела в коляске с наброшенном на перила кресло теплое одеяло. Он шел позади меня, и взяв в руки ручки от кресло в котором я сидела, тихо вез меня по поселковой дороге.

По

дороге мы говорили о том, что ждет этих детей, которые придут в этот центр. Мы никогда не задумываемся, что происходит с этими детьми? Что они хотят от жизни? И самое главное, что они получат от государства или частного сектора электората. Он мне сказал, что государство так не помогает этому электорату нежели они, их электорат. Он сказал, что все в этом мире неидеально, и много нужно еще сделать. Я тогда поинтересовалась, что за выгода была Павлу из того, что он создал этот центр? На что тот ответил, что выгоды нет никакой, мотивируя это тем, что он сам инвалид, и понимает тех кто тоже такой же как и он, инвалид. Впрочем, я это уже слышала. Я так же как и раньше сказала ему свои условия и он обещал подумать.

Я подъехала к своему участку, и Павел ввез меня на участок, а затем подвез меня к крыльцу. Он открыл мне входную дверь, и ввез меня в дом. Затем он отклонился.

Я въехала в комнату, и увидела сидящею на диване Лику. Она словно не вставала со своего место, так же сидела на нем и читала какую-то книгу. Я тогда помню, спросила Лику: – Все сидите, а уже поздно. – затем я поинтересовалась. – Где дочь? – Лика отложив книгу в сторону, посмотрела на меня и сказала: – Спит. – затем добавила. – Не стоит ее будить. – Действительно. Уже было достаточно поздно чтобы можно было разбудить Лику. Она ребенок, ее психика только формируется, и если разбудить его, то кто знает, с какими потом проблемами можно будет столкнуться? В самом легком случае, ребенок просто не уснет. Я согласилась: – Верно. Уже скоро обед и полуденный сон не за горами. – Полуденный сон, как нельзя лучше был ребенку. Вообще, сон это единственный способ забыть о всех трудностях и неурядицей этой жизни. Я помню тогда Лика поинтересовалась, как прошел завтрак в гостях? И я ответила, что неплохо, и подъехав к Лике, разговорились. Мы говорили о том, стоит ли мне работать в центре детского инвалидного общество. Лика тогда иронично усмехнулась, сказала: – Это теперь так называется? – Я ответила: – Называется, как называется, но суть не меняется. Инвалиды они и в Африке инвалиды. – Лика согласилась, и добавила. – Инвалид, как не называй все равно инвалид. – затем она у меня поинтересовалась. – так что же Вы решили по поводу этого центра? – Я пожала плечами. Мне не было что ответить на этот вопрос. Свои условия я уже поставила Петру и Павлу. Они обещали подумать, но уже было вполне ясно, что на эти ее условия они не согласятся. Если б они согласились тогда считала я, то ответ был бы незамедлителен, а так? Что так. Все что они предлагали, ни что иное как лицемерия. Кто согласиться на то, чтобы создать центр для детей-инвалидов без выгоды для себя? Ведь только на этом можно без труда разбогатеть. Что этим детям надо? Минимум. А деньги поступят по максимуму, и сгинут где-нибудь в обшоре. И это непреложный факт. Факт того, что ни одно доброе дело ни делается бескорыстно. Мы с Ликой долго обсуждали этот вопрос. Анализировали все возможные и невозможные варианты. И сколько бы мы не говорили об этом, весь разговор сводился лишь к одному. Этот центр будет лишь прикрытием для отмыва денежных средств. Конечно, дети-инвалиды тоже будут получать свое, но сколько они будут получать? Порой, в больницах даже одежду не выдают. Дают ночную рубашку, и гуляй Вася. Одна, на весь срок прибывание в больнице, разве это правильно. Приехал с улицы больной, и уже весь голый. Ни одежды его ни денег. Где все? Нянечки украли, в приемном покое. И не пожалуешься, не выйдешь из больницы. Это реальный факт. Факт, который я на своей шкуре почувствовала когда меня привезли в больницу после того как произошла со мной эта трагедия. Но все-таки я согласилась бы на эту работу. Согласилась, ни смотря не на что. Ведь в мире сколько таких как я, инвалидов. Тех, кто нуждается в моей помощи. Только они согласились бы на то, чтобы воспитатель и психолог для этих детей был бы один и тот же человек.

Письмо Софьи Николаевны Павлу

Павел – мой сынок. Прочла Ваше письмо ко мне, в котором Вы просите совет по известному нам обоим делу. Я уже написала Петру что Марья как нельзя лучше подходит к нашему центру. Она такая же инвалид, как и дети, за которыми она будет присматривать. Понимаю, что это сказано цинично, но такова жестокая реальность жизни. Что касается просьбы Марьи дать ей две должности одновременно, то подумав и взвесив все обстоятельства я решила, что так будет правильной. В конце концов этих детей надо понять, а это может сделать только человек такой же как и они сами. Единственное что я прошу и настаиваю на этом, это то, что эту Марью нельзя будет подводить к кассе. Это должно быть только наше, и финансисты-спонсоры с их непомерными амбициями и запросами будут очень злы на нас. Мы открываем этот центр ни затем, чтобы помочь детям-инвалидом. Их не излечишь, и это факт. Факт, от которого нельзя отмахнуться. Так что можете передать этой Марье, что должность ее, и условие которое она поставила должно быть выполнено.

Ваша матушка Софья Николаевна.

Письмо Петра Марье

Здравствуйте Марья. Мы подумали над Вашей просьбой, и пришли к мнению, что Вы правы. Психолог и воспитатель в Вашем случае должны совмещать друг друга. Так что это место Ваше. На днях я пришлю своего человека к Вам, и мы обговорим все детали.

Из воспоминаний Марьи.

Все получилось. Петр и Павел приняли мое предложение, и я этому рада. Хоть работа какая-нибудь будет. Не сидеть дома и не прозябать сидя у окна. Инвалида никогда не возьмут на работу, а инвалида-колясочника тем более. Завтра придет ко мне адвокат Павла. Что он за человек? Какие окончательные условия он мне предложит? Этого я не знаю.