Мой граф

Крамер Киран

empty-line/>

До сих пор она делала так всего лишь однажды, когда ей было четырнадцать, а ему – девятнадцать. За праздничным обедом по случаю дня рождения дяди Берти он вручил ей сборник стихов Шелли и сказал:

– Без сомнения, он волнует твое девичье сердце. Мои сводные сестры постоянно вздыхают над его стихами. У тебя и сейчас этот сентиментальный взгляд.

И все за столом рассмеялись.

Да, она не одну неделю

практиковала этот взгляд, чтобы за столом сказать ему глазами, как она любит его! Он, этот взгляд, не имел никакого отношения к Шелли – он предназначался Грегори. А он взял и посмеялся над ней!

Сентиментальный, ну надо же.

И теперь к ней вернулся тот самый взгляд, только в десять раз сильнее, потому что она была зла на себя так, как не злилась тогда, в четырнадцать. Грегори же предупредил, что ей следует его избегать. Почему она никак не желает слушать свою голову? Что же до сердца, то оно твердо стоит на том, чтобы следовать за своими мечтами. Перед глазами промелькнуло печальное лицо мамы. Два мужа полностью изменили ее, превратив из блестящей актрисы в пугливого зайца.

Ни один мужчина не помешает Пиппе исполнить ее мечту.

Выражение лица Грегори, когда он поймал ее взгляд, было непроницаемым.

Чума его забери.

Как бы ей хотелось поместить этого несносного ирландца в тот собачий домик вместе с его соотечественниками – ирландскими волкодавами. А потом она с превеликим удовольствием вывалила бы на него тарелку с яичницей и предоставила бы собакам убрать за ней.

Глава 16

Доусон поднялся со стула.

– Мы с Харроу собираемся прогуляться. Какие-нибудь рекомендации? – Он перевел взгляд с Грегори на леди Дамару. – Я разрываюсь между озером и лесом.

Щеки леди Дамары покрылись нежным румянцем, когда она взглянула на Грегори.

– Лично я очень рекомендую искусственные руины.

– Вот как? – Мистер Доусон не выглядел особенно заинтригованным. – Стало быть, озеро.

Она кивнула:

– В этой груде камней есть нечто такое, отчего мое сердце начинает биться учащенно. Трудно поверить, что им всего четыре года, а не четыре столетия.

Но смотрела она на Грегори, словно это он заставляет ее сердце биться учащенно. Неужели он целовал ее возле руин? Пиппа вскипела от одной лишь мысли об этом. Она-то знает, как Грегори целуется. От него у любой сердце пустится вскачь.

– Искусственные руины –

привлекательное местечко, – заметил вышеупомянутый сердцеед. – Интересно, кто их спроектировал?

Мистер Доусон заколебался:

– Какая-нибудь бездарность, полагаю.

– Я бы так не сказал, – возразил Грегори. – На мой взгляд, в этом сооружении просматривается почти что ирония. – Он пожал плечами. – Руины должны представлять нечто большее, чем просто почтение к прошлому, чтобы быть достойными внимания.

– Вы предполагаете, что эти руины не производят того впечатления, которое должны были производить по замыслу автора? – полюбопытствовал мистер Доусон.

Пиппа сидела – ушки на макушке.

– Не знаю. – Грегори вновь пожал плечами. – Возможно, он нарочно сделал их не более, чем грудой камней, и думал, что никто больше не заметит. В конце концов, именно этого большинство и ожидает от руин. У меня такое чувство, что прошлое – это та тема, которая не особенно вдохновляла автора.

В комнату для завтрака вошли другие гости. А вместе с ними – хозяин с хозяйкой. Глаза последней полезли на лоб при виде камердинера среди господ. Пиппа отвесила всем низкий поклон и быстренько сбежала, пока мистер Доусон отвечал на вежливые расспросы о его здоровье, а другие гости роняли замечания о том, как сегодня солнечно и прохладно.

Она поспешила к парадной двери, где дворецкий и два лакея стояли на страже не только дома, но и британского аристократического образа жизни. Встав сбоку от парадного входа, Пиппа стада дожидаться мистера Доусона. Дворецкий и лакеи испепеляли ее взглядами, а она старательно изображала покорность.

– Кем, дьявол побери, ты себя возомнил? – прошипел дворецкий. – Есть с господами! Леди Тарстон вне себя, я уверен.

– Я не виноват. – Пиппа пожала плечами. – Мистер Доусон попросил пойти с ним в комнату для завтрака.

– Но он всего-навсего бедный родственник. – Дворецкий задрал свой большой нос. – Он не имеет положения в этом доме. Вечером в кухне жди хорошего нагоняя.

– Я не буду там столоваться, – сообщила ему Пиппа. – Я буду есть в комнате лорда Уэстдейла.

– Ну да, – презрительно фыркнул дворецкий. – Будущий маркиз. – Он ткнул в Пиппу пальцем. – Я бы на твоем месте ходил с оглядкой. Мы не любим, когда какой-нибудь зазнайка вроде тебя является сюда и не считается с заведенными в доме порядками.

– Если я не первый, тогда чего ж вы так расстраиваетесь? – спросила его Пиппа, ударяя носком сапога по мраморному полу.