Мой инферно

Соул Таня

В тот же день к ней отправились мои сваты. И в тот же день вернулись с согласием, поскольку у меня было доброе имя и богатый двор. Таким женихам обычно не отказывают. Тогда счастливее меня было никого не найти.

Божана, так звали голубоглазое чудо, скромное и отзывчивое. На следующий день я наведался к ней уже сам. И радовался, как дурак, когда увидел в её взгляде симпатию. И с каждым днём она лишь становилась сильнее.

— У нас будет добрая свадьба, — обещал ей. — Успеем сыграть перед походом.

Отказываться было поздно, откладывать нельзя. «Дождётся», — думал

я. — «Потоскует немного, а там я уже и вернусь».

Но когда подошёл день свадьбы мне принесли дурную, чёрную весть.

— Божана сосватана за другого, — так передал мне гонец.

За кого? Как? Рука потянулась к мечу. Но сначала надо было узнать его имя.

— Ты чего там расселся? — донёсся недовольный голос Харона. — Вспомнил что?

— Вспомнил.

Жизнь, которой, как я думал, у меня никогда не было.

— Харон, по-твоему, я был рождён в пламени? — крикнул ему охрипшим голосом и попытался подняться. Ноги едва слушались.

— Не знаю, — ответил тот озадачено. — Привели тебя из чистилища. Но сколько я на тебя ни смотрел, всё думал, что такой демон мог родиться только в ненавистных водах Стикса. Когда-то ты был злее Цербера. Не то, что сейчас… — посетовал он.

— Н-да. Не то, что сейчас.

— Ну что ты там? Готов?

Я кивнул и поплёлся к лодке. Владыку видеть хотелось теперь ещё меньше. Его стараниями. И моей слабостью. И алчностью Амуна. Всё это закрутилось из-за нас, а пострадала ни в чём неповинная Божана.

— Сегодня своды особенно тёмные, — прошептал я, вглядываясь туда, где в Среднем мире люди созерцают небо.

— Обычные.

Обычные… Теперь мне придётся видеть их каждый день. Сюда бы хоть горстку звёзд или тощий край нарождающегося месяца. Всё было бы веселее.

Харон довёз меня до противоположного берега и привязал лодку. Оттуда по пепельным лугам (лугам Асфоделя), где маются неприкаянные души, мы пешком отправились в железный город Дис, охраняемый падшими ангелами и Фуриями. Там, в своём тронном зале, вершил дела Владыка.

Меня легко впустили в ворота, но следом отправили отряд, который нагнал нас у входа в коридоры дворца.

— Реус Асмодей, — раздалось у меня за спиной, — преклонись и не противься воле Владыки.

С двух сторон меня ухватили за руки и наклонили к полу, так, что не видел ничего, кроме своих и их ботинок.

— Ты не достоин даже созерцать его.

Так меня и приволокли в тронный зал и не отпустили, даже когда Владыка хмыкнул, увидев смиренного Реуса Асмодея. Было ли моё смирение истинным? Здесь он бы не стал обманываться. Разве по своей воле я вернулся в Нижний мир? Разве хотел бы здесь оставаться?

— Ты оступился, — зычный голос Владыки разнёсся по железной зале.

— Как и многие.

Державшие меня руки, надавили сильнее, так, что я лбом ударился о железный пол.

— Не прекословь! — закричал кто-то сбоку. Надо бы узнать, чей это голос. Они думают, что я стал мягче ко всем, включая демонов? Опрометчивый вывод.

— И всё же ты стал добродетелен, как человек, — отозвался Владыка. — И уязвим, как человек. Тогда не должен ли ты принять и человеческое наказание? Как думаешь, Реус? — Владыка никогда не называл меня вторым именем, подаренным мне наставником.

— И какое же наказание получают люди? Смерть? Через неё я уже прошёл.

Владыка рассмеялся.

— Жизнь. Через неё ты не проходил давненько. А, Реус? Как тебе такая идея? Переродиться.

Я не боялся огня. Не боялся боли. Не боялся смерти. Но другой жизни — до одури. Другая жизнь — та, в которой не будет ни Алисы, ни Божаны, ни моих воспоминаний.

— Что, не нравится? Мне, признаться, тоже. Ты шесть столетий служил мне верой и правдой. Карал и завоёвывал по моему приказу. И никогда не ведал пощады. Но стоило отправить тебя в Средний мир, и смрадная человечность поселилась в тебе снова. Дружище Харон сказал, что ты хлебнул воды из пруда Мнемозины. Разочаровал меня.

Владыка умолк. Ждал раскаяния или мольбы. Но я не собирался ему молиться. Демоны — не боги, чтобы преклоняться перед ними. По мне, так Нижний и Верхний миры похожи лишь в одном — в том, что разговаривают на едином языке. На нём же и поучают людей. В остальном у этих миров нет ничего общего.

— Что ж, слушай моё решение, — копыта Владыки плотнее впились в железный пол, и он поднялся с трона. — Повелеваю отправить Реуса Асмодея через все девять кругов Ада. Пусть на себе испытает муки, каким подвергаются людские души, и завершит своё покаяние на нашей половине Чистилища. А после, когда поймёт глубину человеческих страданий, пусть соберёт свой разбредшийся легион и распределит воинов по кругам Ада. Их руками будут каяться грешники. А чтобы этих рук всегда хватало, пусть зашлёт рекрутеров в Средний мир и не гнушается никакими средствами в завлечении сильных духом людей. Каждый день должно пополняться наше войско. И каждый день Реус Асмодей будет лично тренировать его. Чтобы, когда придёт час решающей битвы, Средний мир покорился именно нам.

В зале повисла тишина — полог зависти. Демоны услышали лишь одно — Владыка поручил Реусу Асмодею лично пополнять и тренировать войско. С чего такая честь предателю? И лишь для меня это наказание едва ли было лучше забвения. Пройти круги Ада, а потом карать самому. Если бы мог… О, если бы мог отказаться. Но кара всё же меня настигла.

Руки стражей сильнее впились в мои предплечья и потянули вбок, к выходу из залы. Тащили так, чтобы я не посмел поднять головы и хотя бы раз взглянуть на Владыку. И только когда вытолкали в коридор, отпустили. Харон всё ещё ждал меня у выхода.

— Говорил же, надо было хлебнуть из Леты. Глядишь, он не лютовал бы так сильно. Девять кругов… — вздохнул Харон. — На первых тебе и делать будет нечего. Скукота. А вот на седьмом станет веселее. Кипучий Флегетон из бурлящей крови, гончие псы, огненные ливни, — покачал головой Харон. — Ещё не поздно попросить пощады.

— Ему не нужны мои просьбы. Он зол и хочет, чтобы я расплатился.

— Нет, дружище. Он хочет, чтобы ты стал прежним Реусом Асмодеем. Его безжалостным мечом. Но ты, вместо этого, испытываешь к людям сочувствие. Поэтому Владыка пытается показать, что они-то тебе сочувствовать не будут, хотя накажут вас одинаково. Такова его задумка.