Мой инсульт был мне наукой. История собственной болезни, рассказанная нейробиологом
Шрифт:
Из-за чувства отрыва от реальности мне казалось, что я просто свидетель, а не активный участник собственных действий. Ощущение было такое, будто я лишь смотрю на себя в движении, как если бы я вспоминала об этом. Мои пальцы, сжимавшие ручки тренажера, выглядели как какие-то когти. В течение нескольких секунд я качалась взад-вперед и с удивлением наблюдала, как ритмично и автоматически движется мое тело. Мое туловище поднималось и опускалось в такт музыке, а голова тем временем продолжала
Я чувствовала себя очень странно, как будто мое сознание зависло где-то между повседневной действительностью и неким эзотерическим пространством. Хотя это ощущение чем-то и напоминало мое утреннее пребывание в Тетавилле, на этот раз я была уверена, что не сплю. И все же мне казалось, что я застряла в своего рода медитации, которую не могла прервать и из которой не могла выйти. Пораженная этим ощущением, я чувствовала, как нарастает частота уколов резкой боли в голове, и поняла, что делать зарядку было, наверное, плохой идеей.
Немного нервничая по поводу своего физического состояния, я слезла с тренажера и неуверенно побрела через гостиную в сторону ванной. Пока я шла, я заметила, что мои движения утратили плавность. Теперь я, напротив, двигалась с трудом, почти рывками. Координация мышечных сокращений нарушилась, походка стала неровной, а поддерживать равновесие было так трудно, что, казалось, все мои мысли были заняты только тем, чтобы идти прямо.
Залезая в ванну, я держалась за стену, чтобы не упасть. У меня было странное чувство, будто я ощущаю внутреннюю работу мозга, пока он настраивает и подстраивает напряжение противоположных групп мышц у меня в ногах, не давая мне упасть. Мое восприятие этих машинальных физических реакций перестало быть чисто интеллектуальным упражнением. Теперь меня как будто посвятили в тайну отчетливого и непосредственного осознания той тяжелой работы, которую слаженно выполняли 50 трлн клеток моего мозга и тела, поддерживая гибкость и цельность моей физической формы. Будучи восторженным энтузиастом великолепия человеческого устройства, я с трепетом следила за ходом автономной работы своей нервной системы, просчитывающей углы сгиба каждого из моих суставов
Не осознавая степени опасности, угрожавшей моему телу, я прислонилась к стене. Наклонившись вперед, чтобы открыть кран, я вздрогнула, услышав резкий и преувеличенно громкий шум воды, хлынувшей в ванну. Этот неожиданно усиленный звук был одновременно поучительным и пугающим. Он помог мне понять, что помимо координации и чувства равновесия у меня нарушилась также способность обрабатывать сигналы, идущие от органов слуха.
Будучи нейроанатомом, я понимала, что информация, связанная с координацией, чувством равновесия, слухом и дыхательными движениями, обрабатывается при участии варолиева моста в стволе мозга. Тут мне впервые пришло в голову, что у меня вполне может быть какое-то серьезное неврологическое расстройство, представлявшее угрозу для жизни.
Пока когнитивная составляющая моего сознания пыталась найти объяснение происходящему, я отшатнулась от усиленного рева воды, чей неожиданно громкий звук пронзил мою бедную раскалывавшуюся голову. В это мгновение я внезапно почувствовала собственную уязвимость и заметила, что обычное щебетание мозга, постоянно создававшее у меня ощущение привычной среды, перестало быть предсказуемым и непрерывным потоком речи. Теперь мои вербальные мысли были непоследовательны и фрагментарны и время от времени прерывались молчанием.
Когда я поняла, что перестала ощущать внешние раздражители, в том числе далекие звуки городского шума за окном, мне стало ясно, что широкий кругозор моего восприятия сильно сузился. По мере того как щебетание мозга начало разваливаться на части, меня охватило странное чувство обособленности от окружающего. Из-за
В замешательстве я начала рыться в воспоминаниях о собственных теле и мозге, пытаясь понять и осмыслить, могу ли припомнить какие-либо прошлые ощущения, хотя бы отдаленно напоминающие сложившуюся ситуацию. «Что происходит?
– спрашивала я себя.
– Бывало ли со мной раньше хоть что-нибудь подобное? Были ли у меня такие ощущения? Это похоже на мигрень. Что происходит в моем мозгу?
Чем усерднее я пыталась сосредоточиться, тем сложнее мне было удержать нить своих мыслей. Вместо информации и ответов на вопросы пришло усиливающееся ощущение душевного покоя. Непрерывное щебетание, соединявшее меня с обстоятельствами моей жизни, пришло ощущение, словно меня накрывает пеленой безмятежной эйфории. Как мне повезло, что мое миндалевидное тело (часть мозга, ответственная за страх) не отреагировало на эти необычные обстоятельства сигналом тревоги и не вызвало панику! По мере того как речевые центры моего левого полушария постепенно замолкали и я отдалялась от воспоминаний о собственной жизни, мое сознание погрузилось в состояние всеведения, чувство единства с вселенной, если угодно. Это неодолимое ощущение казалось чем-то вроде верной дороги домой, и мне это нравилось.
К тому моменту я утратила связь со значительной частью окружающего меня трехмерного материального мира. Мое тело стояло, прислонившись к стене, и мне казалось странным, что я больше не могу отчетливо отследить его физические границы - где я начинаюсь и где заканчиваюсь. Состояние тела казалось мне скорее жидким, чем твердым. Я больше не воспринимала себя как цельный объект, отделенный от всего остального. Напротив, теперь я слилась с пространством и потоками, окружавшими меня. Перед лицом растущего чувства отделенности когнитивной составляющей моего сознания от способности управлять движениями пальцев мое тело отяжелело, и силы начали покидать меня.
Когда капли воды из душа стали бить меня в грудь, как маленькие пули, я вздрогнула и внезапно вернулась к реальности. Держа кисти рук перед собой и шевеля пальцами, я была одновременно озадачена и заинтригована. Надо же, какое я странное и удивительное существо. Какое я поразительное живое существо. Жизнь! Я жизнь! Я море воды, заключенной в тонкую оболочку. Здесь, в этой форме, у меня есть сознание и тело - устройство, которое делает меня ЖИВОЙ! Я - это триллионы клеток, наделенных общим сознанием. Сейчас я здесь, и во мне бурлит жизнь. Надо же! Какая непостижимая вещь! Я клеточная жизнь… Нет, я молекулярная жизнь с ловкими руками и способностью к познанию!
В этом измененном состоянии мой мозг больше не был поглощен теми миллиардами деталей, которыми обычно пользовался, определяя мое существование в окружающем мире и управляя им. Те тихие голоса, то щебетание мозга, которое постоянно держало меня в курсе моих отношений с внешним миром, замолкли, и это было восхитительно. А без них испарились и воспоминания о прошлом, и мечты о будущем. Я была одна. В тот момент я была совсем одна наедине с пульсом своего размеренно бьющегося сердца.