Мой испорченный рай
Шрифт:
Сжимаю бедра от его слов. Я все еще на взводе, испытываю боль и опустошенность. Мне нужен холодный душ, а еще лучше — крепкий напиток.
— Я… э-эм… позволю тебе привести себя в порядок. — Опустив голову, спускаюсь по лестнице на кухню. Не думаю, что кто-то в доме может знать, чем мы только что занимались, но боюсь, что если посмотрят на меня, то увидят это на моем лице. Раскрасневшиеся щеки, колотящееся сердце и пульсирующую потребность.
— Мы готовим тако, — говорит Куинн, когда я добираюсь до кухни. Ее руки широко расставлены по бокам, а столешница завалена упаковками
Лейн высовывает голову из внутреннего дворика, где собралась толпа людей.
— Где, блядь, Грант?
Взгляды Куинн, Лейн и Джейка устремлены на меня.
— Что? Откуда мне знать? — Мои щеки пылают ярко-красным. Проклятье.
— Я здесь! — Грант спрыгивает с последней ступеньки.
Я не знаю, смотрит ли он на меня, когда направляется к двери, потому что не отрываю глаз от ноутбука, готовясь загрузить свои фотографии.
— Это может занять некоторое время, — тихо говорит Джейк, обращаясь к Куинн.
— Не беспокойся, — отвечает она. — Мы сохраним еду, если ты захочешь поесть, когда вернешься.
Позади меня раздается звук поцелуя, затем Джейк присоединяется к остальной группе.
Я выглядываю в окно и замечаю, что у всех у них гирлянды из цветов на шее, а у некоторых более укороченный вариант таких же гирлянд на голове.
У каждого в руках доска для серфинга, они шеренгой заходят в воду. К ним присоединяются серферы, приплывающие со всех сторон. Это не обычная сессия серфинга на закате. Мужчины и женщины с одинаковыми цветами гребут вместе. Я прищуриваюсь и узнаю Кайю. Даже Зои. Я ищу Матео в группе, но не могу различить его в толпе.
— Что происходит? — Я уверена, что Джейк что-то рассказал Куинн.
— Что-то вроде ритуала поминовения. — Она рядом со мной, также наблюдает за тем же потоком людей, которые рассекают волны, плывя к спокойной воде. — Думаю, сегодня годовщина чьей-то смерти.
Мне неловко смотреть, как будто я вторгаюсь в частную церемонию. Но не могу отвести взгляд. Самые сильные гребцы приходят первыми. Они садятся, оседлав свои доски, лицом к заходящему солнцу. Каждый, кто присоединяется, следует их примеру. Они покачиваются в воде какое-то время, а затем, в конце концов, хватают друг друга за руки.
Они образуют круг. Огромный круг. Их должно быть больше пятидесяти.
Тот, кого они чествуют, явно был очень любим. Слабый звук пения доносится с ветерком. Я не могу разобрать слов, но у меня такое чувство, что даже если бы могла, я бы их не понял, так как чувствую, что слова произносятся на местном языке. Мое сердце сжимается при звуке всех голосов в унисон.
— О, боже, — выдыхаю я.
— Впечатляет, — шепчет Куинн.
Когда солнце опускается так низко, что круг превращается в черный силуэт на фоне неба пастельного цвета, они срывают свои цветы с шеи и бросают в центр круга, создавая маленький остров из плавающих цветов. Они остаются так до тех пор, пока солнце полностью не опускается за горизонт. И еще дольше. Поющие голоса, разносимые ветром, звучат призрачно.
— Пойдем, — говорит Куинн, сжимая мое плечо. — Давай оставим их наедине. И мне действительно нужна помощь в приготовлении тако.
Я
Поминки переместились от воды к костру на пляже. После того как мы с Куинн поели тако, она присоединилась к ним, а я воспользовалась тишиной в доме, чтобы поработать на ноутбуке. Когда легла спать, дом был по-прежнему пуст.
Грант кашляет подо мной, и раздается шорох, который, я надеюсь, означает, что он перевернулся на бок, чтобы я могла снова заснуть без его назальной симфонии. Он снова храпит, на этот раз еще громче. Я вздыхаю. С таким же успехом можно и встать.
Перекидываю ноги через край кровати и спрыгиваю на пол. Я не беспокоюсь о шуме, потому что если даже звук, исходящий от его лица, не разбудил его, то ничто не разбудит.
Экран телефона показывает, что сейчас три часа ночи. Решаю еще раз просмотреть свои вчерашние фотографии, надеясь, что меня зацепит что-нибудь новое. Вчера вечером я нашла три снимка, которые мне понравились. Два из пещеры и один с фермы. А еще мне нужно провести исследование, где на острове фотографировать дальше.
С ноутбуком под мышкой я выскальзываю из комнаты и направляюсь вниз. В доме темно и тихо. Дверь Матео предсказуемо закрыта.
Дилан и Финн спят на диванах, а Шон громко храпит, сидя в кресле. Я на цыпочках прохожу мимо них к раздвижной стеклянной двери и проскальзываю на террасу.
Ветерок прохладнее, чем обычно, и хотя толстовка согревает меня, мои голые ноги покрываются мурашками. Я беру полотенце из стопки неподалеку и набрасываю его на стул, затем устраиваюсь, закинув ноги на перила.
Шум волн, разбивающихся в темноте, смешивается с шелестом пальмовых листьев, слегка колышущихся на ветру. Сочетание создает успокаивающий саундтрек.
— Ты лгунья.
Я вскрикиваю и неуклюже пытаюсь уберечь свой ноутбук от падения. Оборачиваюсь и вижу Матео в углу, его стул откинут назад на двух ножках, а в руке болтается бутылка чего-то темного. Мой пульс бьется где-то в горле.
— Какого черта?
Ленивая и почти злая ухмылка искривляет его губы.
— Ты ни хрена не внимательная.
Моему сердцу требуется слишком много времени, чтобы замедлиться, и не думаю, что это имеет какое-то отношение к страху, скорее к тому, кто меня напугал.
— Ты пьян. — Если невнятность в его голосе не выдает его, то стеклянная пустота в глазах как раз наоборот.
Парень наклоняет голову. Его взгляд падает на мои голые бедра, а затем возвращается к моему лицу.
— Ладно, может быть, ты не совсем невежественна.
Никогда не поворачивайся спиной к врагу, так гласит поговорка. Но я не могу сказать точно, друг Матео или враг. Не желая рисковать, разворачиваю стул так, чтобы не оказаться к нему спиной, когда занимаю свое место.