Мой испорченный рай

Солсбери Дж. Б.

Они переговариваются снова и снова, акцент Иисуса намного сильнее, чем раньше. Я не понимаю большую часть того, что они говорят, но отчетливо слышу сумму в долларах.

— Звучит неплохо? — спрашивает нас Иисус.

— Двадцать долларов…. в день?

Мужчина по громкой связи ворчит.

— Хай мака мака⁸?

Иисус смеется.

— Нет. — Он пожимает плечами. — Это дерьмовая машина, но она доставит туда, куда захочешь.

Я представляю себя, нагруженную сумками с камерами и прокладывающую себе путь через всю Италию в

качестве стажера у Леона Фабри. Решение принимается легко.

— Мы возьмем ее. — Возможно, нам придется отказаться от нескольких приемов пищи, но в любом случае кому нужен завтрак.

Они обмениваются еще несколькими словами, которые я с трудом понимаю, а затем вешают трубку.

— Я отвезу вас за ней. — Иисус собирает свою еду и встает.

— Уже поздно. — Мы с Куинн обе встаем. Она слегка покачивается.

— И мы под кайфом, — напоминаю я ему. — Ты под кайфом.

Иисус смотрит на нас как на сумасшедших.

— Вы на острове, хаоле⁹. Здесь все под кайфом. — Он смеется, и, чувствуя надежду и расслабленность, я позволяю себе смеяться вместе с ним. — Кроме того, я уже ухожу. Я вас подброшу.

Я тянусь в потайное отделение своей сумки, чтобы достать конверт с деньгами на экстренный случай. Достаю шестьдесят долларов, зная, что трех дней будет недостаточно, но я хочу убедиться, что остальная часть острова стоит того, чтобы ее увидеть, прежде чем вкладывать слишком много.

Мы следуем за Иисусом на стоянку, где стоит старая «Хонда Цивик», разноцветная в том смысле, что большая ее часть серебристая, за исключением двух красных дверей и черной передней панели. Заднее стекло покрыто наклейками.

«Никаких куков¹⁰». «Я лучше буду заниматься серфингом». «Задняя дверь¹¹». На одной даже написано «Ребенок в машине», но это ребенок на доске для серфинга¹².

Куинн втискивается на заднее сиденье, отпихивая в сторону пляжное полотенце, толстовку и обертки от фастфуда. Я сажусь на переднее сиденье. Неудивительно, что в тканевом салоне пахнет марихуаной.

Парень несколько раз пытается завести двигатель, прежде чем тот наконец-то оживает. Интересно, находится ли машина, которую мы арендуем в таком же состоянии?

Я внимательно слежу за тем, как Иисус маневрирует по городским улицам, стараясь не забыть, как вернуться назад. В конце концов, фонари и бетонные здания позади нас становятся меньше, и единственным источником света становятся наши фары на двухполосной дороге, прорезающей густые джунгли.

— Куда мы едем? — спрашиваю я, под воздействием марихуаны слишком поздно осознавая, что мы только что сели в машину к незнакомцу.

Вспоминаются все объявления по телевизору, которые предостерегали от таких глупых поступков, как этот.

— Кайлуа. — Он вставляет компакт-диск в проигрыватель, и через динамики врывается панк-рок, исполняемый парнями с пропитыми голосами.

Куинн тянется вперед с заднего сиденья и убавляет громкость до упора.

— Я слишком под кайфом для этого.

— Тебе не нравится? —

говорит Иисус, улыбаясь и разглядывая Куинн в зеркало заднего вида.

Не давая подруге возможности оскорбить парня, я меняю тему.

— Ты живешь в Кайлуа?

— Я живу на севере.

— Где именно на севере? — Я могу показаться слишком любопытной, но курение всегда делает меня разговорчивой. А также параноиком. Я хочу узнать о нем как можно больше информации на тот случай, если он попытается нас убить, а я каким-то чудом выживу. Если скажу, что знаю о нападавшем только то, что его зовут Иисус, меня, наверное, не воспримут всерьез.

Он смотрит на меня.

— Лучшая часть острова. Северный берег.

— Что делает его лучшим?

Он моргает на меня.

— Ты серьезно? Сансет Бич? Пайплайн¹³?

— Ах, да. — Я напрягаю свою память. — Это место для серфинга. — Это объясняет все наклейки.

Иисус усмехается.

— Не просто место для серфинга, а лучшее в мире место для серфинга.

— Я так понимаю, ты занимаешься серфингом?

Он смеется, затем включает музыку на полную мощность.

— Все здесь занимаются серфингом, хаоле!

О, боже. Мы точно умрем.

«Бьюик лесабр» 1992 года выпуска с выцветшим бордовым кузовом, сочетающимся с кроваво-красным бархатным салоном, с несовпадающими колпаками и трещиной-паутинкой на лобовом стекле. Машина уродливая, но у нее есть четыре колеса и, надеюсь, рабочий двигатель.

— Уверен, что на ней можно ездить? — спрашиваю я Иисуса, когда он протягивает мне ключи.

— Достаточно безопасно. — Он поворачивается к мужчине, который сидит на крыльце того, что выглядит как переносной дом. Простая прямоугольная конструкция, подвешенная в футе от земли на бетонной раме.

— Спасибо, то есть махало! — кричу я и машу рукой человеку на крыльце, который машет в ответ наличными, которые мы ему заплатили. Никаких документов. Никаких подтверждений водительских прав или страховки. Это вообще законно? Я не хочу знать.

— Ты знаешь, как вернуться в мотель? — Иисус открывает для меня дверь со стороны водителя, скрежет ржавого металла о ржавый металл наполняет теплый воздух.

— Я помню. — Наверное. Если нет, то у меня есть телефон.

— Эй, Куинн, — говорит Иисус. — Если захочешь повеселиться, пока ты здесь, дай мне знать.

— А как же я? — говорю я, слегка обиженная тем, что он предполагает, что я не хочу повеселиться.

— Ты можешь быть нашим трезвым водителем. — Он садится в свою машину и ухмыляется в открытое окно. — Увидимся, хаоле.

— Он мне нравится, — говорит Куинн.

Конечно, нравится.

Никогда не встречала красивого парня, который бы ей не нравился.

ГЛАВА 3

«Мое любимое занятие — отправляться туда, где я еще не была».