Мой ласковый и нежный мент
Шрифт:
Она не имела ни малейшего представления о том, как долго они стояли, целуясь, сгорая от желания и тесно прижимаясь друг к другу. Но одно знала достоверно: когда Денис наконец отпустил ее плечи, ее сотрясала такая дрожь, что она едва удержалась на ногах и невольно прижала руку к губам, которые слегка саднили и распухли от его неумеренных поцелуев.
Боже праведный, кем же она выглядит теперь в его глазах! Она отшатнулась от него и с трудом сглотнула невесть откуда взявшийся в горле комок. И в это время Денис опять осторожно взял ее за руку, ободряюще нежно сжал в своей большой ладони и прошептал:
– Словно солнечный удар…
Она уткнулась лицом в его плечо, соглашаясь и вместе с тем ничего так сильно не желая, как вновь очутиться в его объятиях. Она буквально изнемогала от этого желания, острой болью отдававшегося во всем ее теле. И эта боль совершенно не походила на ту, которую она испытывала
Денис тоже изнемогал. Он хотел эту женщину с такой силой, что даже не понимал, как ему удалось заставить себя выпустить ее из объятий. Он никогда не считал себя особо темпераментным мужчиной, но сейчас…
– Никогда не думала, что кто-то сумеет меня свести с ума, – словно прочитав его мысли, удивленно прошептала Людмила и смело посмотрела ему в глаза.
– Я тоже не думал, – пробормотал Денис. – Мне кажется, я убил бы сейчас любого мужика, который…
Людмила прикрыла ему рот ладонью, не желая продолжения. Она и так знала, что он хотел сказать. Ее тоже одолевала неожиданная, можно сказать, свирепая ревность, которую она испытывала не лично даже к Надьке Портновской, а по отношению к любой женщине, которая сумела бы вызвать у Дениса столь же сильные и откровенные чувства, какие, совершенно очевидно, вызывала у него она.
Она глубоко вздохнула, пытаясь вернуться в мир спокойной и размеренной действительности, который старательно, но тщетно выстраивала целых четыре месяца своего пребывания в Красноярске, но его оказалось так легко разрушить одной-единственной фразой, совершенно неожиданно вырвавшейся у нее.
– Денис, я так тебя хочу, – дрожащим от предчувствия грядущей катастрофы голосом призналась она и в следующее мгновение снова оказалась в его объятиях.
Несколько долгих минут они продолжали целоваться. Их прерывистое дыхание и стоны были единственными звуками, будившими тишину дома, а биение сердец заглушало даже тиканье будильника, стоявшего на подоконнике в паре метров от них.
Людмила так и не поняла, она ли положила руку Дениса на свою грудь или он сам сделал это. Но только его прикосновение заставило все ее тело содрогнуться от запредельного желания, пронзившего ее с головы до ног подобно мгновенному электрическому разряду.
– О, пожалуйста, пожалуйста, – почти в забытьи бормотала она, выгибаясь всем телом и подставляя грудь навстречу его пальцам. Никогда прежде и никого на свете не умоляла она о любви, тем более – о любви физической. Ей даже в голову не приходило, что у нее может возникнуть подобное желание. Однако сейчас она, а вернее, они оба очутились в мире, где весь ее предыдущий, совсем незначительный опыт пасовал и терялся перед такой простой истиной – все обычные правила и законы не имеют здесь никакого значения. Миром правит единственно великий закон, основной закон жизни – любовь между мужчиной и женщиной! Не деньги, не власть, а именно те ощущения и желания – ее и его, – которые делают человека счастливым настолько, что заставляют его пренебречь в конечном счете и деньгами, и властью, и даже славой!
Подчиняясь ее настойчивой мольбе, Денис осторожно снял с нее тельняшку и прижался губами к обнаженной, набухшей и изнывающей от желания груди. И Людмила снова едва не лишилась сознания от невероятного наслаждения.
Она и не подозревала, сколько ласки и нежности скрывается в этом большом и сильном мужчине, таком суровом и неприступном на вид. Он поглаживал пальцами ее грудь и слегка постанывал, целуя ее. В нем нарастало и нарастало желание, которое передавалось Людмиле. И она чувствовала, что ей уже мало этих жадных губ, чтобы удовлетворить властный зов пробудившегося тела.
Дрожащими ладонями она охватила его лицо и мягко отстранилась. И когда Денис с недоумением посмотрел ей в глаза, она молча взяла его за руку и направилась к спальне…
Глава 39
Стараясь не дышать, Людмила осторожно сползла с постели и встала на ноги, которые дрожали от слабости, но все же держали ее. Надо было поскорее уйти из комнаты, ведь стоило Денису открыть глаза, улыбнуться и протянуть к ней руки, как она опять забудет обо всем на свете и ей вновь захочется к нему в постель. Вся дрожа, она подняла с пола тельняшку, стараясь не обращать внимания на разбросанную одежду Дениса, и натянула ее на голое тело. Только утром, проснувшись в его объятиях, она наконец осознала, что натворила. Не в ее правилах было совершать подлость по отношению к другим людям, и только своим неожиданным безумством могла она объяснить тот факт, что нарушила самой же установленные моральные запреты, улеглась в постель к чужому жениху, и еще неизвестно, как аукнется для Дениса и для нее самой этот необдуманный и бесшабашный поступок. Она быстро
На улице было пасмурно и зябко. Низкий туман стлался над травой, покрытой нежной бахромой инея, и пока она искала ключи, опять донельзя продрогла, но так и не нашла их. Воистину злой рок властвовал над ней. Тот самый рок, который помог ее ключам наверняка провалиться сквозь землю, и он же заставил ее лечь в постель с Барсуковым, чего она, находясь в здравом уме, ни за что бы себе не позволила…
Что ж, придется опять возвращаться в его дом… Она вздохнула и закусила опухшую от ночных поцелуев губу. Непременно надо взять себя в руки. Если она и дальше будет продолжать себя ругать и предаваться мукам совести, пускай даже заслуженным, это ни к чему хорошему не приведет. Она в последний раз огляделась по сторонам и почувствовала, что зуб на зуб не попадает от холода, и, как ни оттягивай неприятное объяснение, проблема эта не снимется сама собой. Возвращаться надо, хотя она и не решила до сих пор, как себя вести и что сказать Денису, чтобы он поверил: она не подстроила эту эпопею с ключами и оказалась в его дворе по чистой случайности… И что она больше не желает его видеть и слышать… иначе навсегда пропишется в его постели… Лениво потягиваясь, навстречу ей из конуры вылез Смелый и вдруг радостно завилял хвостом, припал на передние лапы и даже взвизгнул от счастья, когда она с явной опаской потрепала его за уши. Затем он взобрался следом за ней на крыльцо и даже поскреб деликатно лапой в закрытую перед его носом дверь. Пес просился в дом, но Людмила не знала, до каких пределов ему разрешено пользоваться гостеприимством хозяев, и поэтому не стала рисковать, зная об известной собачьей склонности оставлять после себя следы линьки и грязных лап. Денис все еще спал. Но не успела она раздеться, как услышала вдруг его голос. Он звал ее, и Людмиле показалось, что он встревожен. Она быстро вошла в спальню, и Денис, счастливо улыбнувшись, откинулся вновь на подушки и, вытянув руки над головой, сильно и со вкусом потянулся, отчего одеяло полностью сползло с него, обнажив крупное и красивое тело. И у нее опять перехватило дыхание. Она торопливо отвела взгляд, наклонилась и подняла с пола его одежду.
– Одевайся, бессовестный! – Людмила бросила ему джинсы, и в этот момент связка ключей вывалилась из кармана и со звоном упала на пол. Потеряв дар речи от удивления, она уставилась на вещественное доказательство вероломства своего любимого, из-за которого она обшарила руками чуть ли не гектар грязной травы, потом нагнулась, подняла злополучную связку и, глядя в упор на заливающегося смехом Дениса, медленно и с расстановкой произнесла: – Ты, жалкий и бессовестный мент, надеюсь, что без вранья и прочих хитростей объяснишь мне наконец про метаморфозы, которые происходят с моими ключами и главное, каким образом они оказались вдруг в твоих джинсах.
Денис как-то по-особому хитро прищурился, и не успела она опомниться, как он соскочил с кровати и его руки сомкнулись за ее спиной, а губы вновь прижались к ее губам. Мужские ладони, мягко скользнув по бедрам, опустились на ее ягодицы, и Денис плотно прижал ее к своему телу. Ни на мгновение не отрываясь от ее губ, он каким-то непостижимым образом все-таки умудрялся шептать ее имя и то, как сильно хочет ее и как соскучился по ней. Не больше, чем она сама хочет его, возражала Людмила про себя, не больше, чем она соскучилась по нему. При этом она не сознавала, что тоже шепчет эти слова вслух. Не сознавала до тех пор, пока Денис не подхватил ее на руки и не понес к кровати. Он бережно опустил ее на постель и прошептал, задыхаясь: