Мой ласковый и нежный мент
Шрифт:
– Сейчас я тебе докажу, что жалкий и бессовестный мент на самом деле самый ласковый и нежный…
И теперь уже без ласк и поцелуев он решительно и глубоко вошел в нее, а она только вскрикнула – облегченно и торжествующе.
– Денис, родной, – прошептала она, когда все кончилось, и вдруг, не в силах совладать с переполнившими ее чувствами, разрыдалась тихо, почти беззвучно, уткнувшись лицом в его плечо.
– Ну что ты, что ты… Все хорошо, – ласково шептал он, осторожно снимая губами слезы с ее щек и ресниц. – Все уже позади, и мы вместе, как бы ты этого ни хотела…
Людмила моментально перестала плакать и, приподнявшись на локте,
– Что ты сказал? Я этого не хотела?
Теперь настала очередь Дениса удивиться:
– Но не я же, в конце концов, сбежал в Красноярск? И это ты не соизволила даже попрощаться…
– Можно подумать, тебе это надо было! – Она отвела взгляд в сторону. – Ты, говорят, жениться надумал, так к чему тогда выяснять отношения? Ни тебе, ни мне от этого не жарко и не холодно!
Денис протяжно вздохнул, перевернулся на бок и пристально посмотрел на нее.
– Моя женитьба – мое личное дело, и всего только двух человек я поставил в известность, что тешу себя подобными намерениями. Твою Антонину и Стаса. И лишь они одни знают, что я сделал то, чего зарекался никогда не делать. Я влюбился, и до такой степени, что наверняка каленым железом не смогу выжечь эту женщину из своего сердца!
– С чем тебя и поздравляю. – Людмила попыталась произнести это как можно более язвительно, но не справилась с волнением, и голос ее заметно дрогнул. – Только одного я не пойму: если ты так сильно любишь ее, то зачем меня затащил в свою постель, да еще с ключами обдурил?
– Ты что, притворяешься или до сих пор ничего не поняла? – спросил он озадаченно.
– Все я прекрасно поняла! – ответила она со злостью. – Надька будет тебе достойной женой, и я очень рада, что сегодняшняя репетиция перед свадьбой окажется полезной для вас обоих!
– Надька! – Денис в шутливом ужасе округлил глаза и вдруг, обхватив Людмилу руками, принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею, все тело и только через четверть часа, когда они окончательно пришли в себя, едва сдерживаясь от смеха, спросил: – Это Антонина тебе лапшу на уши насчет Надьки навешала?
– Антонина, – призналась Людмила. – И я, честно сказать, ужасно расстроилась. – Она уткнулась носом ему в плечо и прошептала: – Три дня я не находила себе места, даже Лайза заметила, что со мной не ладно. Вызвала к себе и, когда я ей все рассказала, отругала меня на чем свет стоит и велела отправляться в Вознесенское. И знаешь, что она сказала мне напоследок? «Я тебя до работы не допущу, пока не разберешься со своим Барсуковым!» – Она слегка потерлась носом о его плечо и смущенно продолжала: – Но не это меня заставило приехать сюда. Даже после разговора с Лайзой я сомневалась, боялась, тянула с отъездом… А три дня тому назад задержалась на работе, смотрю, на часах восемь вечера. Знаю, что ты должен быть в своем кабинете, и… набрала номер. – Людмила нервно сглотнула, приподнялась на локте и сверху вниз посмотрела в глаза Дениса. – Ты не представляешь, что я почувствовала, когда услышала твой голос. Всего пара слов, каких – не помню… И тут же бросила трубку. Меня трясло так, что ручка вывалилась из рук. И я поняла, что безумно люблю тебя и никогда не прощу себе, если не увижу снова. Пойми, я не хотела вставать между тобой и Надькой, я просто хотела еще раз увидеть тебя…
– Люда. – Денис осторожно отвел прядку волос с ее лба. – Я влюбился в тебя моментально, вероятно, еще в кабинете у Кубышкина. И поверь, я нисколько не преувеличиваю.
– Денис. – Людмила обняла его за плечи, прижала к себе. – Никогда, слышишь, никогда не смей унижать себя даже перед самим собой. Я ничего не слышала про жалкого и никчемного милиционера, потому что дороже тебя у меня никого нет. – Она быстро поцеловала его в губы и вдруг, рассмеявшись, откинулась головой на подушки. – Признайся только, что обложили вы меня с Антониной весьма профессионально. Даже Славка и тот на твою сторону встал. Он ведь со мной недели две по телефону не разговаривал, когда я в Красноярск уехала, с тобой не повидавшись. Это ты его тут потихоньку подначивал или все-таки Антонина?
– Он у тебя и сам парень с головой. Учти, в институт пошел не по нашему со Стасом наущению, а по собственному желанию. Я его даже пытался напугать всякими сложностями и не слишком приятными подробностями, но он крепко уперся, ничем его не смог пронять. А потом думаю: была не была, оправдаюсь как-нибудь перед Людмилой свет Алексеевной. – Он с интересом посмотрел на нее. – Ты знала, что он мне после каждого экзамена звонил, в курс, так сказать, вводил? И попутно кое-какие подробности сообщал из твоей личной жизни…
– Ну вы и даете! – Людмила села и покачала головой. – Славка тоже, выходит, в вашей команде? Ну, мошенник! А я-то думаю, с чего это он после каждого экзамена на главпочтамт бегает. А он, оказывается, отчитывался о проделанной работе. Ох и покажу я ему при случае, как родную сестру закладывать.
– Не сердись! – Денис опять привлек ее к себе, и она улеглась головой на его плечо. – Брат у тебя – мировой парень и, между прочим, тебя оправдывал и защищал, когда я попытался на его сестру навечно обидеться.
– А что, было и такое?
– Конечно. Никогда мне так обидно не было, как в тот день, когда ты уехала и не попрощалась. Думаю, так тебе и надо, товарищ Барсуков! Потому что нужен ты на этом свете только для того, чтобы дерьмо разгребать да сволочь всякую ловить! И плевать, что у тебя и сердце есть, и душа, и мозги какие-никакие… Рассердился я тогда на свою проклятую жизнь и уехал к Банзаю…
– Про Банзая Антонина мне уже доложила. – Людмила усмехнулась. – Откуда ж тебе было знать, что более всего на свете я боялась показаться тебе навязчивой и беспринципной. Но что тебе стоило позвонить мне вечером в день нашего возвращения из тайги? Что тебе помешало?